— Мануэль, мой дорогой! Мы все разыскивали тебя. Хотели включить радиолу, но шкаф с пластинками оказался закрытым. А нам всем так хочется послушать музыку!
Она уже стояла рядом с Мануэлем, взяв его под руку в небрежной дружеской манере, о которой Клэр могла только мечтать, представляя себя на месте Франчески.
— Шкаф не закрыт, Франческа, — отвечал ей, улыбаясь с высоты своего роста, хозяин дома. — У дверцы есть специальная защелка, которая требует небольшого усилия.
— Так, может быть, ты и приложишь к этому небольшое усилие?
— Конечно. — Граф подошел к огромному резному шкафу с вделанными в него металлическими дверными ручками. — Вот он и открылся. Можешь выбирать свою музыку.
— Нет, Мануэль. Вчера вечером был мой выбор. А сегодня твоя очередь!
— Очень хорошо.
Выражение его голоса было приятным и дразнящим, словно ему доставляло удовольствие подшучивать над Франческой.
— Мы начнем с арии, которую исполняет несравненная молодая певица из Лиссабона, а затем продолжим другими выдержками из опер в ее же исполнении.
Клэр было интересно узнать, какие чувства могли возникать у человека, когда он слушал, как его голос заполнял комнату великолепным, волнующим музыкальным звуком. Ей страшно хотелось знать, по какой причине Мануэль выбрал пластинки — ради того, чтобы сделать комплимент Франческе или потому, что любил ее голос.
Вскоре после того, как музыка закончилась, гости стали разъезжаться.
Клэр завязала шнурки своего легкого белого пальто на горле и откинулась на сиденье в своем углу. Попыталась восстановить детали эпизода в саду, но это оказалось невозможным. В каждую воображаемую картину вторгалась совершенная фигура и надменная голова Франчески Альварес.
Клэр держала свое обещание, данное Мануэлю. Она больше не входила в бунгало и даже старалась не проходить мимо него во время прогулки, если знала, что Николас находится в доме и может пригласить ее войти. И все-таки ей нужно было обязательно переговорить с ним, и единственный способ осуществить это состоял в том, чтобы пройти к месту строительства новой дороги или пойти совершенно в другую сторону, за скалы, где воздвигался длинный ряд белых домиков.
Первые двенадцать домов были заселены, здесь уже начинали обретать форму огороды и сады, а на веревках полоскалось на ветру выстиранное белье.
Автомобиль Николаса — и это Клэр отметила с облегчением — был припаркован в тени акации рядом с пустовавшим пока домом. Она вошла в устланную плиткой кухню с белыми стенами, большой плитой и выкрашенными в черный цвет нишами. Отсюда вели несколько дверей в другие помещения дома. Предстоящих жильцов совсем не волновали дверные запоры, но Николас настоял на необходимости цивилизованной уединенности, по крайней мере для спальных и ванных комнат. Он вышел на кухню и улыбнулся ей:
