В данном случае таита действительно представлял собой угрозу. Клэр была не против Николаса, но старого сеньора, несомненно, не следовало из-за нее беспокоить.
— Хорошо, хорошо, — ответила она со вздохом. — Не беспокойтесь обо мне, Инез. Лючия принесет все, что мне понадобится.
— Вы ничего не ели со вчерашнего полудня. Вы не голодны?
— Немножко, но, кажется, я еще не готова к английской яичнице с беконом.
— Очень мило выслушивать ваши шуточки. А вчера был момент, когда мы боялись, что инъекция доктора не возымеет результата! — Инез решила, что сказала лишнее. — Сегодня вы получите жидкое пюре и несколько кусочков поджаренного хлеба. Лючия все время будет находиться на втором этаже, чтобы услышать звук колокольчика.
Пролетали часы, и Клэр чувствовала себя беспомощной и апатичной.
Инез принесла вазу с разными цветами.
— Он очень беспокоится, ваш опекун, — произнесла Инез спокойным, ровным тоном, предназначенным для деликатных предметов. — Он приходил сюда несколько раз с тех пор, как я отправила ему записку вчера вечером.
Ну что же, укус скорпиона, если он действительно имел место, вынудил Инез пойти на такой большой отход от собственных принципов; о том, поднимался ли Николас к ней в спальню, упомянуто не было. В своей заброшенности и одиночестве Клэр была на грани того, чтобы разрыдаться.
На следующий день она все-таки поднялась на один час, а еще день спустя встала в привычное для себя время, хотя продолжая чувствовать головокружение и напряжение, но полная твердой решимости побороть слабость. Усилием воли заставила себя выйти на внешнюю веранду и была счастлива, что поблизости оказалось кресло, куда буквально рухнула.
Ее привел в себя голос сеньора Сарменто:
— Ты слишком рано встала с постели, моя дорогая.
Он мягко опустился в плетенное из тростника сиденье и потрепал ее по руке своими костлявыми пальцами:
— Молодые так неблагоразумны, так нетерпеливы. Вы думаете, что весь мир переменится, если вы не будете все время наблюдать за ним, но я могу заверить вас, что перемены так скоро не наступают. Вы ничего не пропустите.
— Я уже почти здорова, сеньор.
— Счастлив слышать это. Мне даже думать не хотелось, что вы вдруг станете такой больной и беспомощной от укуса этого ядовитого насекомого. Случилась очень неприятная штука. Инез тоже очень беспокоилась. Вы стали для нас членом нашей семьи, сеньорита.
— Вы так добры. Мне так хорошо у вас.
Старик продолжал свой неторопливый монолог:
