А 16 апреля школа вручала специально прилетевшим для этого летчикам-гвардейцам самолет.
Летчики помогли взобраться на крыло истребителя комсомольскому вожаку школы Гале Кушнаревой.
— Бейте крепче фашистов, — говорила она. — Гоните их с нашей земли! Храбро сражайтесь за нашу Отчизну!
Боевая машина, на фюзеляже которой красной краской была начертана надпись: «От учащихся и учителей средней школы № 2 города Мариуполя», улетела на фронт. Вел ее летчик, друг Николая Лавицкого Иван Ильич Бабак.
Неразговорчивый, прямой, Бабак всегда был строгим судьей летчикам. И Николай мерил по нему все свои поступки. Сколько было правды в этом человечище! Бабак говорил:
— Если бой длится двадцать минут, весь уйди в этот бой, все отдай за эти двадцать минут. Не жалей себя.
И Николаю однажды было приятно услышать, когда Иван Ильич сказал летчикам:
— Учитесь драться у Лавицкого!
А ведь такую похвалу надо было заслужить у «воздушного барса», как звали Бабака. А сам Иван Ильич по этому поводу говорил:
— Вовсе я, Коля, не барс. Я Иван из украинского села Алексеевки, что незаметной точкой виднеется на карте между Кривым Рогом и Никополем. Но не это главное, а то, что одним воздухом мы дышим с тобой, делаем одну, надо сказать, нелегкую работу: бьем фрицев. И чем скорее мы изживем эту нечисть, тем чище будет воздух над Родиной. Понимаешь?
— Ну, как же тут не понимать, — соглашался Николай, пыхтя сигаретой. — Ведь давно уже, кажется с мая сорок второго, знакомы.
И они пускались в воспоминания о тех боях.
Кавказ был почти отрезан от центра. Новых самолетов не было. Старые изнашивались, а запасных частей не хватало.
Когда боевых машин стало совсем мало, создалась постоянная группа. Дмитрий Глинка брал в свою пару Ивана Бабака, Николай Лавицкий летал в паре с Владимиром Канаевым. В зависимости от количества исправных самолетов в труппе были Иван Свинаренко, Иван Шматко, Василий Шаренко, Василий Сапьян.
Летать, вести боевые действия было исключительно трудно. Мотороресурсы на исходе. Едва хватало сил оторвать самолет от земли при взлете. Многие летчики выходили из боя преждевременно.
После одного неудачного вылета Лавицкий рассвирепел:
— Мы что, на прогулку по Дерибасовской собрались? Я у вас спрашиваю? Молчите… — И тут разразился такими словами, каких от него никогда не слышали, — Фрицев испугались?!
Побелевший, он ругал друзей на чем свет стоит. Лавицкий был вообще-то прав. Но хотелось ему и возразить.
— В бой с полной уверенностью пойду только с Бабаком. Все остальные — трусы…
