– А ну пошли отсюда жеребцы, – и оба стратега поскакали на разработку нападалова на некую (пока этого никто не знает, и знать не может) колонну, как мухи на мед, или клопы на снулого капитально мужичка.
– Товарищ старший лейтенант, разреши войти? – сует в дверь свой нос Елисеев.
– Капитан, что ли стареешь, или так, мозги на отпуск отпустил? С каких пор целый капитанище НКВД, у какого-то лейтенантишки пусть и старшего разрешения на вход, – подкалываю Елисеева.
– Короче, Каримовджан, насчет расстрела командиров бросивших свою часть в бою, ты мысль не сменил? Не против, все еще?
– Я конечно против смерти наших воинов, но вчера ты все выразил ясно, и получается что расстрел это заслуженно, давай завтра, перед выходом на охоту, поговорим с бойцами, и надо будет там же и расплатимся по задолженностям этих недоумков трусливых. Просто пристрелить, не мешает, но пусть своей смертью они другим послужат в науку.
– Старлей, ты точно погранцом был простым, или все-таки комиссарил?
– Погранцом, но партия и правительство учит нас, что командир должен не только заботиться о физической и боевой подготовке, но и политической.
– Ладно. молчу, чо скажешь о "генерале" и шпротчике?
– Так мне кажется и тот и этот встали на путь исправления, я с ними несколько раз общался, как ты говоришь "по – комиссарски". И знаешь, по-моему, результат есть, причем у прибалта больше. Да он нам и нужнее, все-такиж обученный диверСРант, опять же немецкий знает, и т.д.
Сегодня постовую службу нес взвод пушкарей, и они (под командованием сержанта Артюхова) привели в штаб живого немца, надыбали они его, где-то в лесу, без оружия шлялся. То есть даже не шлялся, а лежал, спал мирно в лесу турист долбанный.
– Товарищ командир, этот немец валялся в лесу, романтик гребанный, обыскали из оружия у него только ложка, даже ножа и то нет, да ранец с минимумом жратвы. – Докладывает сержант.
– Ну, тащи сюда этого долбораза.
– Извините, я не долбораз, я большевик с 1917 года Бернхардт Шлюпке, – говорит мужчина лет пятидесяти в форме вермахта, подтянутый, и внешностью напоминающий Тихонова в известном фильме (Штирлиц), но на русском почти чистом языке, – бывший гауптман кайзеровской Германии. В 1916 попал в плен, при Брусиловском прорыве, был в лагере военнопленных. Там вступил в ВКП (б), после революции с 1918 – го служил в Красной гвардии, воевал командиром роты, воевал против Краснова, Деникина, в 22 уехал в Германию к семье. Так как меня могли знать как бывшего красного командира, я вернулся в Германию под именем ефрейтора Герхардта Эберта, хорошего парня бывшего со мной в плену и умершего в 17 от тифа. Он был сиротой, и никаких проблем не возникло, под этим именем призван в армию в 1938, участвовал в "освобождении" генерал-губернаторства, то есть Польши по документам ефрейтор Герхардт Эберт. На деле бывший гауптман Шлюпке, бывший комроты красной армии, член ВКП (б).
