— Зачем ты это сделал? — брякнул тот первое, что пришло в голову.
— Вы не знали, как наказать ее, и я придумал способ, — ответил Кагэро, пожимая плечами. — Чего тут еще?
— Зверь…
— Плевать. Я просто живу.
— Но как мы могли… Ты ведь не сказал, как именно хочешь… это сделать!
— Правильно, не сказал. А до чего бы вы сами додумались? Пару раз ударить палкой или один — плетью. И что? Через день синяки бы сошли, а она убежала бы уже на неделю. А потом — навсегда. С врагом!
— Тебе-то он не враг…
— Откуда вы знаете? Почему вы так уверены? А, уходи, я не собираюсь просить прощения. Сделал, как считал нужным.
— Нет, постой.
Кагэро, уже собравшийся уйти обратно в дом, повернулся.
— Наверное, к тебе придет кто-нибудь еще из деревни. Соберется совет. Будут решать, что с тобой делать…
— Пусть решают.
* * *
Тэссай, занявший место Дзюбэя, смотрел гордо. Будто говорил взглядом: «Хватит, я наведу порядок!» И люди обращались к нему не иначе, как Тэссай-доно.
Кагэро стоял так, чтобы все могли видеть его, освещенного пламенем костра. И уж в его взгляде не было ни гордости, ни вообще чего бы то ни было. Только однажды по лицу Кагэро пробежала тень недовольства: когда люди боязливо раздвинулись в стороны.
— По твоей вине оборвались жизни троих. Как ты думаешь, бакаяроо, твоя жизнь стоит тех трех?
— Прошу прощения, Тэссай… — Кагэро замешкался. — Тэссай-сан, но по моей вине погибли только двое: враг и согрешившая с врагом. Не вижу в этом ничего страшного. А Дзюбэя вы сами убили. Правда, я не понимаю, за что.
— Если бы мы убивали друг друга за каждый имеющий хоть какую-то важность проступок, то, наверное, в деревне остались бы одни немощные старики! Кто ты? Пришел неизвестно откуда да еще со своими порядками!
— Не я предложил наказать дочь Дзакуро, — пожал плечами Кагэро.
— Но не так же! А подумал ты, что будет с нами? Ведь в той деревне тоже не дураки живут. Они ведь догадались, кто убил Дакуана, а если не догадались еще, то это случится скоро.
Тэссай потер лоб.
— Дакуан жил один? — неожиданно спросил он. — Ну, говори, один?
— Нет, он жил с матерью.
По кругу прошелся судорожный вдох.
— И… она видела тебя?
— Нет, — покачал головой Кагэро. — Ее я убил первой.
Кто-то из женщин, стоявших за оградой, которой была обнесена площадка, сдавленно вскрикнул.
— А что? — Кагэро повернулся. — Вы легко расправились с вашим старейшиной, а меня порицаете?
— Тэмаэ… — прошипели рядом, и на спину Кагэро опустилась палка.
Следом вскочили все, кто сидел вокруг костра, и у каждого в руках оказалась либо палка, либо дубинка. Тэссай что-то невнятно кричал, размахивал руками, но люди смешались в один сплошной шевелящийся ком.
