Была уже ночь. И что странно, стояла полная тишина. Возможно, из-за того, что мысли Кагэро были заняты другим, он просто не слышал обычных шорохов и шумов. На этот раз ощущения были немного иными. Словно водоворот какой-то потянул вглубь. Кагэро вначале сопротивлялся, но потом понял, что так ничего не получится — срабатывали примитивные инстинкты.
Вот только странно, откуда в человеке пунктик, предохраняющий от подобных действий с самим собой? Неужели природа заложила и это? Что же еще нового можно найти в себе?..
В конце концов, удалось Кагэро нырнуть в черный искрящийся водоворот. Нырнул — и сдавило грудь удушье. Конечно, одно дело в чужую душу, а другое, когда в свою… Словно вода сдавила его. Да так сдавила, что глаза чуть не вылезли из орбит. И ребра, казалось, вот-вот затрещат. Но дотянул. Выкинуло черной волной наверх. Правда, легкие так и не наполнились воздухом. Не было воздуха.
Впрочем, ничего и не случилось. Да, удушье продолжало рвать грудь, но, полежав так немного, Кагэро понял: ничего не происходит. Он встал, прошел взад-вперед. Тихо шуршал черный мелкий песок под ногами. Он был очень мягок и текуч, ноги постоянно ползли в разные стороны. Такая же черная вода плескалась рядом. От нее шел удушливый, едкий пар.
Да здесь вообще все черное! Не темнота, нет, все отлично видно, но и земля, и небо, и море, и скалы какие-то — все окрашено в черный цвет. За скалами Кагэро разглядел массивное строение из камня — высокие башни со шпилями и прорезями окон, ворота, стены. Все, конечно, черное, только в окнах башни — самой большой, которая в центре, сияло бледно-лиловое пламя.
…Изнутри дохнуло вековым холодом. Честно говоря, очень страшно было идти туда. Даже смотреть вглубь темных коридоров, где постоянно мелькало что-то серое, было страшно. И Кагэро хотел было идти прочь, когда на полу вспыхнула алая нить. Уходила в те коридоры, где вздохи раздавались да тени мелькали.
Конец нити терялся в темноте бесконечных комнат, мрачных холодных залов, где Кагэро неизменно замечал призрачные силуэты людей. Кое-где в коридорах горели факелы на стенах, но свет от огня был неверный и только сгущал темноту. Темнота упиралась, становилась плотной и оттого еще более страшной. Летали серые тени, впрочем, они редко приближались к Кагэро. А вздохи, от которых гудели сами стены, кажется, неслись откуда-то сверху.
Наконец нога Кагэро ступила на первую ступень винтовой лестницы, уходившей высоко вверх. Здесь постоянно кто-то выл, и, только приглядевшись, Кагэро увидел черную, облезлую собаку, прикованную цепью к стене. Собака была совершенно лысой, морщинистую бурую кожу ее изъели язвы. Под брюхом болтался гладкий кожистый мешок, и Кагэро едва не вырвало, когда он представил себе, что в этом мешке. Когда собака выла или лаяла, из пасти вываливался черный лоскут-язык.
