— Правильно ли то, что я делаю? — спросил он.
— Не знаю.
Говорящий пил чай мелкими глотками, даже глотать у него получалось медленно. При этом он не сводил глаз с Кагэро, и взгляд глубоких зеленых глаз вгонял в дрожь. Кагэро чувствовал, как утекают мысли из головы. Для Говорящего он до сих пор был открытой книгой. И в этой книге оставалось еще очень много чистых страниц. И кому предстоит заполнить их? Ему самому или существу с зелеными, как трава, глазами, которое давно перестало быть человеком?
Впрочем, Кагэро и не хотел бы знать ответ на этот вопрос.
— Что же мне делать? — ощущая, как накатывает отчаяние, воскликнул Кагэро. — Как поступить, чтобы ошибка не стала роковой?
Говорящий хмыкнул.
— Ты мне определенно нравишься. Ведь ты не спросил, что тебе делать, чтобы не допустить ошибки. Сам-то заметил?
— Нет, — честно признался Кагэро. — Наверное, ты просто хорошо поработал, Мудзюру… Позволишь мне так называть тебя?
— Я все равно не смогу запретить. Человек не воспринимает запретов, если он человек, а ты уже просто не сможешь. А что тебе делать, я на самом деле не знаю. Я ведь не пришел к своей цели.
— И что тебе помешало? — Кагэро внутренне содрогнулся, ожидая ответа на этот вопрос. Он, в общем-то, знал его заранее, но все же надеялся.
— Мне не хватило ума.
Говорящий отвернулся. Должно быть, Кагэро попал в точку своим вопросом, задел за живое. За незаживающую рану, которую никогда не удастся залечить.
— А мне его хватит?
— А ты не можешь оценить свои способности?
— Нет, конечно. Любой дурак считает себя умным. Любой чурбан считает, что его шутки самые остроумные.
— А если не считает?
— Признавший себя дураком — уже не дурак. Или очень смелый дурак.
Говорящий помолчал. Потом заговорил снова.
— Как я могу дать однозначный ответ на вопрос, у которого несчетное множество вариантов развития? Любая мелочь может сыграть роль. Вся твоя судьба складывается из мелочей, особенно сейчас.
— Как понять — сейчас?
— То есть, как понять? — Говорящий выглядел растерянным, чего Кагэро за ним никогда раньше не замечал. И тут же рухнула незримая стена, отделяющая зеленоглазого от мира людей. Он не стал человеком, но перестал быть демоном.
— Судьба не предопределена заранее, — сказал Говорящий. — У тебя вот здесь, — он постучал пальцем Кагэро по макушке, — есть нечто вроде основы, фундамента для построения… э-э… судьбы. Ужасно звучит… В общем, при рождении у ребенка нет будущего. Так длится некоторое время. Но приходит час, и в нем проявляется этот самый фундамент, который начинает управлять его жизнью. Все, что с ним происходит, управляется крохотной частичкой… хм… подсознания. Самым глубинным слоем. Это — то, что называют личностью. Говорящий может менять свою судьбу.
