– Так, милые други, – говаривал он гостям своим, – так, уже гаснут мои взоры; не сердце, но свинец, облитый ядом, дрожит в груди моей! Как шумный Днепр весною, так разлилась в народе громкая молва о моей дочери, о моем позоре! Я стыжусь встретить человека, стыжусь видеть свет солнца! Други! Вы погребали дочерей, но не видели их в объятиях развратителей!
– Убей злодея! – говорил ему пылкий Чуйкевич. – Я пойду с тобою.
– Нет! – отвечал добродетельный, – нет, я не отниму у Бога власти испытывать бессильных и карать утеснителен. Никогда, никогда не обагрю рук моих в крови изверга – но человека!
– Так пойдем к государю! Он правосуден. Он на земле – лице Бога!
– Чуйкевич! Добрый товарищ, с какими глазами покажуся я императору? На кого стану требовать суда? Что скажу ему? Разве то, что дочь моя бежала добровольно с обольстителем? Разве то, что она в один день забыла мои семнадцатилетние о ней попечения, мои наставления о чести и вере? Нет, нет, не ходатайства, не мести – но презрения она достойна! Не напоминай об ней, не пробуждай в душе моей засыпающей горести, скажи лучше, что она умерла; уверь меня, что она не дочь мне… что она подкидыш, я обниму тебя за это, поцелую. Этим оправдаешь ты меня перед народом, этим уверишь ты целый свет, что дети Кочубея не могут быть развратны!
– Но разве ты хочешь совершенно простить коварного Мазепу? Зачем, оправдывая его, ты обвиняешь только дочь свою? Друг мой, сжалься над нею, не оставляй ее в сетях порока, возьми Марию, затвори ее, если хочешь, в мертвых стенах монастыря, пусть там оплачет она свое заблуждение и под власяницей отшельничества загладит первый грех неопытной юности! – так говорил Чуйкевич.
Неутешная Любовь и все гости обступили неумолимого, но напрасно – он отверг их просьбы.
– Если не хочешь быть у него сам, напиши письмо… я отвезу его и доставлю тебе обстоятельный ответ, – говорил Искра, бывший полковник Полтавского полка. – Решайся, Кочубей, не мучь себя, не терзай всех нас. Говори – да или нет?
Кочубей подумал и согласился. Он пишет, рука его дрожит, слезы смывают строки… он смотрит на Любовь – Любовь умоляет его взором, неотступный друг ждет – и письмо готово, оно в руках Искры, Искра летит – и горделивый гетман уже читает его, язвительно улыбаясь.
Прошло несколько дней – и верные друга Кочубея снова собрались под сень его мирного жилища. Быстро примчался назад Искра с роковым ответом: «Гетман не отдает ее!» – вскричал он – и все вскочили, затрепетали. «Гибель, гибель развратителю наших чад!» – кричали они, прочитав письмо Мазепы, и звонкие сабли скрестились символом священной клятвы. Один Кочубей молчал, но в душе его зрели новые думы, новые чувства.
