С родными не встречалось никаких трений. Случайное знакомство ее с братом и с папой произвело на них самое благоприятное впечатление. Папа пришел в такое сердечное умиление при виде юной девочки, которая так доверчиво вверила мне свою судьбу, что даже (потихоньку от мачехи) купил для нашего будущего хозяйства хорошенькую мебель, называл Марусю своей милой доченькой и поехал хлопотать о разрешении. Бывая случайно у наших, мне только приходилось любоваться тактом и умением моей невесты держать себя в обществе; впоследствии, когда мы женились и бывали у отца в Кронштадте, генерал Адлерберг[66] подошел ко мне и поинтересовался, которая из двух прелестных дамочек моя.
— Вполне разделяю ваш вкус, — прибавил он, — я все время любовался ею.
Герцог Макленбургский был многим обязан моему отцу. Суровый Баумгартен низко расценивал его артиллерийские познания, и герцог все время спасался в Управлении артиллерии и других постоянные командировках. Отец вывел его на дорогу и поставил на рельсы.
Однако он стал теперь на чисто формальную сторону:
— Ну да, но мне необходимы данные, я хочу получить точные данные от Ивана Тимофеевича.
А между тем, год назад мой товарищ Макеев женился на дочери пивовара из Риги, и никто не помешал его счастью. Он был прекрасный работник, но крайне застенчив, все время подергивал плечом, и знакомая генеральша решила женить его на хорошенькой гувернантке (бонне) своих детей. Ее сестра была та самая Алисынька, с которой я познакомился у Волконских.
Для милого папочки это было величайшим огорчением, а для нас неодолимым препятствием. Я попробовал устроить ее удочерение в одной хорошо поставленной семье — вышло немногим лучше! На счастье, летом ее взяли с собою Махочка с Ангелиночкой[67] к Энденам в Леонтьевское.
Свадьба наша оттягивалась, создавалось тяжелое положение. Осенью я опять уехал на перепись — это была уже третья командировка, одна удачнее другой: в штабе Округа моя работа была признана выше похвал, и я получил орден. Но по возвращении я решил порвать Гордиев узел и жениться без разрешения начальства.
Будучи на переписи в моем родном Гдовском уезде, на самой железной дороге недалеко от Луги, я был поражен видом великолепно отстроенной новой церкви, и так как батюшка пригласил меня к себе, я разговорился с ним об этом.
— Эта церковь — моя гордость, но и мое несчастье.
— Почему? Везде в окрестностях только и говорят, что о вашей самоотверженной христианской жизни, называют вас святым подвижником. Вам недоставало лишь благолепного храма — и вот он готов…
