— Швед он был, шведом и остался. Никак не приведешь его в христианство. Сваливает на лошадь, а сам взбесился…
Перед ужином он все-таки немного успокоился.
— О, черт! Возьми всех и всякого! Понимаешь, отец ни за что не хочет, чтоб я на ней женился.
— Почему?
— Она русская — староверка… Бедный Яльмар!
— Выходит, ты прав. И на него беда пришла. С отцом ему не справиться. Он, пожалуй, и до сих пор держит для него розгу за зеркалом.
У каждого свое горе!
— А у тебя-то что?
— Ах, милый! Разве ты меня поймешь?!
— А что?
— Да у меня двойня!.. C'est affreux…[51]
— Рооп знал два или три слова по-французски и умело пускал их в оборот.
— У кого? У твоей невесты?
— Да нет, у той, другой.
— Ну послушай! Ведь это же свинство… Какой же ты жених после этого? Я и не подозревал, что ты такое животное…
— Ах, милый, но ведь я же не могу… Моя невеста меня понимает. Сразу я жениться не могу, придется еще подождать год или два. Но ведь не могу же я обойтись без женщины…
За дверью стук:
— Можно?
— Ах, Николай Петрович! Какими судьбами?
— Зашел покончить со строительным комитетом… Кондрашов в канцелярии? Я к нему. А что вы поделываете?
— Да вот тут все меня бросают. Заделались женихами!
— А ты что же зеваешь?
— Не слушай его, Николай Петрович, — он тоже жених!
— А, это интересно. На ком же, если не секрет?
— Да у него целых три!
— Ну тогда надо бросать их всех и искать четвертую. Я немного тороплюсь закончить все перед отпуском, да мимоходом заеду на Дудергоф…
— Вот счастливец, — бормочет Рооп, когда за Демидовым затворяется дверь. — Видал ты его Екатерину Александровну?
… По Гатчинскому шоссе вытянулись оба артиллерийских училища. За последним орудием — наша батарея, включенная в состав бригады, приданная на маневр гвардейским стрелкам.
Впереди, как всегда на походе, мы трое. Баклунд все еще не в духе. Рооп предвкушает радостную встречу с невестой… «Она очень яркая блондинка с темными бровями. Ей нравятся мои крошечные бачки. А ты заметил, мой Шейка тоже отпустил себе такие же, только они у него рыжие.
— Это почему? — спрашиваю.
— А мы, — говорит, — завсегда берем с наших офицеров. У вас такие же и у штабс-капитана, и у поручика Баклунда. Теперь, почитай, все наши позапущают такие.
— Вот шарлатаны! Пожалуй, тоже понацепят себе шпоры с цепочками.
— Ничего не поделаешь, милый, — мода! Мода сверху идет. А ты о чем задумался? О вчерашнем?
— Нельзя так горячиться, — говорит Баклунд. — За один выезд сломал четыре дышла.
— Положим, только два… Другие два только треснули, так мы их схватили обоймами. А те сразу же заменили запасными.
