— Хм-хм! Ну, как хотите…
Больно было мне покидать бригаду. Там я оставил братьев, все, все родное, уютное… Они могли не понять меня и осудить за добровольный уход… Гвардии стрелковый дивизион формировался при 1 бригаде, и все там было новое, чуждое, официальное…Но я еще раз убедился, что Провидение знает лучше, чем мы, что нам полезнее…
Я назначен в 1-ю батарею, Басков — во 2-ю. Первые командиры, Андреев и Мрозовский, отлично знали службу и установили образцовый порядок в своих частях. Из старших офицеров, назначенных нам, в сущности, явился лишь один Демидов, недавно окончивший Артиллерийскую академию. Это был серьезный и знающий офицер, державшийся особняком, но всегда готовый дать добрый совет. Остальные были «мертвые души»: находились в академиях, в командировках или уходили в запас и не хотели ничего делать. Фактически все легло на нас и на четверых молодых, только что выпущенных из училища. Таким образом, все мы прошли суровую, но хорошую школу.
Великую услугу оказало мне знакомство с Кавказом. Из каждой экспедиции я привозил целый ворох впечатлений, которые в конце концов разбудили во мне все качества, встречающиеся лишь у природного воина. Быть может, это-то и было главным фактором, обеспечившим мне впоследствии доверие солдат и успех на войне.
Молодых офицеров солдаты любили. Первый выпуск — Папкевич, Заркевич, Храборов и Куприянов — все, как на подбор, были люди скромные, искренние, знающие, прекрасные товарищи и отличные служаки. Вместе с Басковым и со мной они составили дружную семью и тотчас усвоили наше сердечное отношение к солдатам, за ними появились милейший и симпатичнейший Давыдов, внучатый племянник знаменитого Дениса, Гнучев, Баклунд, сын директора Пулковской обсерватории; Рооп, переведенный из 23 бригады, — его дядя был известный ген. Рооп, которому на созыве Первой Думы было поручено нести государственный меч.
В противность командирам, единственный из всех, кто позволял себе скверные слова, был Рооп, но вообще милый и деликатный, он пользовался ими в какой-то шутливой, ласковой форме, чем исключал всякую обиду.
Нас с Басковым солдаты горячо любили: «Мы не помним себя от радости, — говорили запасные, уходя на родину. — Нелегко далось нам военное обучение. Но вас мы никогда не забудем!»
Однажды, спеша в Питер, мы бегом прибежали на станцию Красного села. Поезд, на наше счастье, запаздывал, и мы бросились в последний вагон уже почти без дыхания. Переведя дух, мы выглянули из окна. Поезда с запасными еще стояли, задерживая движение. В вагонах мы заметили знакомые лица только что простившихся с нами солдат. Увидев нас, они не выдержали, раздалось громовое «Ура!», которое несколькими перекатами охватило все уходившие эшелоны
