— Очень, очень рад познакомиться с супругой Ивана Тимофеевича, — говорил мой двоюродный брат Михаил Алексеевич Беляев[81], подходя к ручке моей Али. — Вы знаете, ведь вы как две капли воды походите на первую жену Тимофея Михайловича. Какое сходство! Ведь я ее отлично помню, я был тогда уже почти взрослым. Всегда буду рад вас видеть у себя.
Это очень пригодилось впоследствии, когда он был назначен на высокие должности и в конце войны — военным министром. Обыкновенно сухой и черствый, он всегда отлично принимал мою Алю и при случае всегда находил для меня слова привета.
Вторая зима пролетела еще скорее первой. Как часто мы теряем время, а когда оно уже пробежало, зовем его назад!
К постоянным свиданиям с родными, вечерам у Богуславских и Балюков присоединились и еще новые друзья. Между ними первое место заняли наши милые соседи по Оллиле: супруги Гендрике и их прелестная дочурка. Родители были горячими патриотами России:
— Если б вы знали, с какой радостью мы вернулись из-за границы после долгих пет, проведенных там, — говорила мадам Гендрике. — Я готова была броситься на шею к жандарму, когда он звякнул шпорами и потребовал наши документы. Здесь все открыто, все нараспашку. А там мы задыхались, как замурованные в душной комнате…
Появились и товарищи по артиллерийской офицерской школе, каждый уникум в своем роде: пожилой подполковник Дмитриевский, живой портрет армянского каталикоса, женившийся в Риге на красивой толстой немке, которая не давала ему дышать своей ревностью; барон Таубе — по наружности точный слепок с императора Александра II, раб своего режима, которым он вызывал постоянные шутки товарищей; моложавый Бекеша, попытавшийся приволокнуться за нашей голубоглазой Анелей, которая потом не давала ему покоя, бросая на него негодующие взоры, пока не заставила покинуть поле сражения.
С переездом в Лугу, где мне надо было участвовать в стрельбах, мы сняли хорошенькую дачку в сосновом лесу, неподалеку от брата Сережи, с которым поселились и Махочка с дочерью, так что Аля все утро гуляла с ними вместе. А напротив остановились офицеры 5-й конной батареи, которые, как только возвращались с поля, подходили поболтать к окошку нашей дачи.
Подъезжаем и мы с нашим веселым руководителем тактических поездок капитаном Савченко-Маценко:
— Петушок, петушок, золотой гребешок, — провозглашает он, — масляна головка! Выгляни в окошко, дам тебе горошка!
— Вы посмотрите только на Соловьева, — вторит Кологривов, толкая в бок своего товарища, — за какие-нибудь полчаса ожидания он уже вот какую дыру прогрыз в заборе.
