В июле 1891 года новоиспеченные офицеры из Киева, получив распределение, с нетерпением ждали официального назначения. В Военной школе, выпускающей кадетов, это назначение всегда сопровождалось торжественной церемонией. Все, например, знали, что в столице в конце пышного парада царь лично поздравлял получивших назначение офицеров. Две новые офицерские школы — в Москве и Киеве — существовали только два года и не могли похвастаться этими традициями. Что же в конце концов произошло? Эхо празднования в Санкт-Петербурге и в других городах достигло молодых подпоручиков Киева, стало известно, что их коллег чествовали с достаточной пышностью. Они разочарованно говорили: «О нас забыли!» Наконец на исходе августа один из юнкеров возвестил, пробегая по учебным аудиториям старой крепости:
— Господа офицеры, вас просят собраться около подъезда.
Все поспешили, застегивая в последний раз солдатские портупеи. Появившийся на верхней ступени директор прочел громким голосом только что полученную телеграмму, прибавил несколько слов поздравления. И это все? Да, все!
В тот же вечер офицеры забыли о своем разочаровании. Обходя всю ночь лучшие рестораны в городе, они танцевали, пели, пили водку и коньяк, курили папиросы в компании со своими преподавателями, ставшими теперь им почти ровней.
Антон не сможет потом вспомнить, каким чудом он проснулся на следующий день в полдень в своей собственной комнате.
Через два дня друзья, одетые в новую униформу, расстанутся, чтобы провести короткий отпуск каждый у себя дома. «Новая жизнь» начнется с начала октября.
Бела, где была расквартирована 2-я бригада, насчитывала не более восьми тысяч гражданского населения. Половина из них, монополизировавшая коммерцию и легкую промышленность, принадлежала к иудейскому вероисповеданию. Три тысячи поляков старались избегать любого общения с русскими, будь то чиновники или военные. Ни один артист или лектор не забирался так далеко и не выступал в Беле, где не было даже муниципальной библиотеки. Местная интеллигенция собиралась один или два раза в неделю в клубе или в одном из немногих ресторанов. Только здесь католики, православные или евреи (единственный еврей-интеллигент был врачом) снисходили друг к другу и обменивались несколькими словами. Как те, так и другие обычно посещали семьи своих единоверцев.
Так как жалование в 51 рубль не позволяло Антону перевезти к себе мать из Влоцлавска, он поселился в городе и довольствовался сначала обществом своих друзей военных.
