Что общественная нравственность, понятіе о чести и долгѣ значительно поколебались въ этотъ вѣкъ сумятицъ и волненій, свидѣтельствуетъ одинъ изъ лучшихъ людей того времени, ораторъ Демосѳенъ, въ рѣчахъ своихъ противъ Филиппа и въ защиту Олинѳа. Вмѣстѣ съ этимъ падало и высокое представленіе о богахъ, исчезали тѣ фидіевскія идеи, которыя были высказаны имъ въ колоссахъ Олимпійскомъ и Парѳенонскомъ. Традиціонно создавались еще кумиры для храмовъ, но наряду съ ними, превосходя ихъ числомъ и извѣстностью, возникаютъ изображенія божествъ характера совершенно свѣтскаго, изображенія, въ которыхъ не видно вѣры художника, которыя не ею вызваны къ жизни, a чисто и исключительно эстетическими потребностями, изображенія, въ которыхъ боги перестали быть богами и вполнѣ восприняли природу человѣческую со всѣми ея «страстьми и похотьми». Въ этихъ изображеніяхъ боговъ и богинь, въ родѣ Аполлона Скопаса, Афродиты Праксителя, можетъ быть, Эрота Лисиппа, воплощены не боги и не богини, a простые смертные, притомъ схвачены они художникомъ не въ общемъ ихъ характерѣ, a въ одинъ короткій моментъ ихъ существованія: это не Аполлонъ, a вдохновенный пѣвецъ, стремящійся стяжать себѣ пальму, это не Афродита, a прекрасная нагая женщина, собирающаяся омыть свое грѣшное тѣло, это не Эротъ, a шаловливый ребенокъ, забавляющійся чужимъ, слишкомъ большимъ для него, лукомъ. Передъ этими «богами и богинями» никому бы не пришло въ голову склониться ницъ, взывая о помощи или утѣшеніи: эти боги столь же слабы и немощны, какъ и самъ человѣкъ, они столь же грѣховны и страстны, какъ и онъ, жаждущій мира своей душѣ. Къ нимъ могло быть одно отношеніе: на нихъ можно было любоваться, какъ на прекрасныя созданія искусства; они могли, какъ передаютъ многіе анекдоты древнихъ, возбуждать въ зрителѣ даже грѣховные помыслы и плотскія желанія. Это-ли доля священнаго изображенія?
Но, насколько можно судить по литературнымъ источникамъ, эти произведенія, свидѣтельствующія объ упадкѣ уваженія къ богамъ и о проникновеніи въ область религіозной пластики чуждаго ей элемента [8] , и не назначались для поклоненія: они или даже стояли не въ храмахъ, какъ Афродита Книдская, или помѣщались въ промежуткахъ между колоннами внутри храма или и внѣ его въ качествѣ обѣтныхъ приношеній вѣрующихъ, какъ Гермесъ Олимпійскій Праксителя или Афродита Пандемосъ Скопаса. Эти изображенія, помѣщаясь въ храмѣ, гдѣ стоялъ и покланяемый кумиръ, часто воздвигнутый въ очень глубокую древность [9] , не пользовались почитаніемъ, какъ послѣдній, a служили какъ-бы
