Обитатели камеры были настолько поражены непонятным поведением строптивого новичка, что, многозначительно переглянувшись, недоуменно покачали головами и разошлись по своим местам. А Мишка Косой со своими приятелями отошел в сторону, и они о чем‑то поговорили вполголоса, потом их старшой как‑то странно посмотрел на ширму, за которой скрылся Сема–Поинт, затем на мгновенно заснувшего Василия.
— Интересно, чем он его ударил, что тот кулем завалился на шконку? — задумчиво проговорил он как бы самому себе под нос.
Кстати сказать, многие сокамерники пытались понять, не только чем, но и куда Сема–Поинт ударил Василия, что такой бугай с трудом устоял на ногах, а потом стал искать пятый угол, словно попал в нокдаун? И кто‑то из них решил обязательно осмотреть его грудь, чтобы отыскать след удара.
После этого случая авторитет и уважение Семы-Поинта возросли еще больше. Конечно, были и сомневающиеся, но никто из них не решился на проверку своих сомнений сразу, благоразумно оставив это как бы на «потом».
Теперь ни одно мало–мальски важное событие не могло пройти мимо внимания Семы–Поинта: с ним стали советоваться, причем не только его сокамерники, но и другие обитатели пересыльной тюрьмы, правдами и неправдами сумевшие переслать ему «маляву» или пообщаться лично.
И необходимо заметить, что его советы всегда оказывались не только полезными, но и чаще всего были как нельзя ко времени и к месту.
Один из любимых жизненных постулатов Семы–Поинта гласил:
«Живите долго, ребята, но живите мирно, и давайте жить другим!»
Сема–Поинт отлично понимал, что нужно осторожно пользоваться знаниями, полученными от своего Учителя. Он немного корил себя за то, что допустил некоторый промах, воспользовавшись энергетическим бесконтактным ударом при столкновении с Василием. Еще хорошо, что никто толком ничего не рассмотрел и не понял: все, конечно же, не без помощи самого Семы-Поинта, были уверены, что контактный удар все- таки был.
Однако этот случай заставил Сему–Поинта быть внимательнее: в местах не столь отдаленных любая ошибка может дорого обойтись в будущем.
Начинался другой виток жизни Семы–Поинта — тюремной, со своими неписаными законами и со своими правилами. А ведь недаром в народе
существует такая поговорка: в чужой монастырь со своим уставом не ходят…
И Сема–Поинт снова уединился за своей ширмой, чтобы проанализировать свое новое положение, в котором он очутился по чьей‑то злой воле.
Постепенно его сморило, и он воспарил в царство Морфея…
