— Вот что, Серега, ты держись своего брата, — тихо заметил Сема–Поинт. — Конечно, у него нет такого образования, как у тебя, но в его мозгах много житейской мудрости, которая и помогает ему находить правильные решения в самые трудные моменты.
— И откуда ты такой взялся? — задумчиво спросил вдруг Серега Младой.
— Это, конечно же, чисто риторический вопрос, — усмехнулся Сема–Поинт.
— Нет, ты скажи мне, откуда ты, с такими подробностями, знаешь о моей жизни? — настойчиво спросил тот.
— А ты что, считаешь свою жизнь уникальной? — покачал головой Сема–Поинт.
— Ты хочешь меня убедить в том, что таких людей, как я много, и ты чисто эмпирическим путем сделал выкладку моей жизни? — ехидно усмехнулся Серега Младой.
— Послушай, Сергий, что ты хочешь от меня услышать: правду, в которую ты никогда не поверишь или часть правды, перемешанную с ложью, но которая тебе будет близка по духу и будет правдоподобно выглядеть? — в лоб спросил Сема–Поинт.
— Но ни первой правды, ни второй полуправды проверить будет нельзя, — как бы констатировал тот.
— Точно! — согласно кивнул Сема–Поинт.
— Вот смотрю на тебя и никак не пойму: ты и впрямь такой смелый, или и вправду готов ответить за свои слова? — действительно не понимал Смотрящий.
— А ты как думаешь?
— Да вот, думаю…
Серега Младой пристально посмотрел несколько минут в глаза собеседника, пытаясь понять, чем этот парень так привлекает его? Казалось, что перед ним не молодой парень, а многоопытный старец, вещающий мудрые слова.
И вдруг задал вопрос, который, честно говоря, Сема–Поинт никак не хотел услышать от него:
— Ответь мне, как ты относишься к Перестройке?
— Чего это тебя на политику вдруг потянуло? — удивился Сема–Поинт.
— Потом скажу, сначала ответь!
Сема–Поинт несколько минут смотрел ему в глаза, пытаясь понять: шутит он или всерьез спрашивает, и вдруг пришло в голову, что в мозгу Сереги Младого действительно давно крутится важный вопрос, для его понятия, о том, в какой стране он живет.
А потому Сема–Поинт решил всерьез поделиться своими мыслями:
— Поначалу, когда Горбачев замутил эту Перестройку, подумал, неужели к власти в России пришел руководитель, который печется о своем народе? Но когда он допустил первый прокол с запретом на алкоголь, понял, что с русским народом такое насилие не пройдет. Русский человек может вытерпеть многое, на многие лишения пойдет: на голод, холод, бедность, но только ему нельзя запрещать пить водку! Я понял, что Горбачев простой популист, который хочет добиться уважения своего народа любыми, причем совершенно неважно какими, путями! Но пройдет какое‑то время, и народ быстро отрезвеет от звонких, но пустых, ничего не созидающих, лозунгов, сдаст его со всеми потрохами и откажется от него! С начала Перестройки прошло около трех лет и что? Да ничего! Как не было ничего в магазинах жрать, так и нет! — с каждым словом в голосе Семы–Поинта все больше проявлялись нотки обвинения. — Ты не слышал последнюю народную мульку?
