Еще один раскат грома унесся к западу, в открытое море.
И Асмунд, чувствуя, как теряет власть, удивленно возопил:
— Бог говорит устами жреца, это надо сделать и немедленно, чтобы умилостивить его…
И вдруг его правая рука, скрытая в складках накидки, взметнулась вверх, сжимая священный кинжал. Он указал им на плоский печной камень у очага.
Бьярни, со скрученными за спиной руками, отчаянно кричал:
— Жертва должна быть добровольной! А он этого не хочет — посмотрите на него — и я тоже! Я убью вас за него. Я убью любого за него…
— А с Тором ты тоже готов сразиться? — пронзительно крикнул Асмунд.
— Этого хочет не Тор, а ты, выпив слишком много священного нектара, и ты знаешь почему…
Бьярни испугался, что гнев Повелителя грома испепелит его на месте, но все же он был уверен в своей правоте: ему противостоит только Асмунд, со слюнявой бородой, полный злобы, которую разожгла его дочь.
Голос Онунда вновь заставил их умолкнуть.
— Есть один способ быстро положить этому конец, — и он направился своей жесткой, раскачивающейся походкой через зал туда, где Хунин, полузадушенный веревками, все еще бился в руках прислужников. Бьярни видел, как пламя осветило клинок в руке Онунда, и, не веря своим глазам, почувствовал, как ужас сжал сердце.
Кто-то взревел:
— Нет! Нет!
Это был его голос — жуткий вопль. А потом, сквозь смятение и ужас, до него донеслись слова Онунда:
— Все кончено! Отпустите его, отпустите их обоих!
В одно мгновение Бьярни и Хунин припали друг к другу; пес вдруг затих, уткнувшись мордой в хозяина, и кровь шла из его левой лапы, на которой не хватало двух средних пальцев.
— Ты искалечил моего пса! — закричал Бьярни, метнув свирепый взгляд на капитана, который вытирал меч сухим тростником.
Хунин скулил на груди Бьярни, заливая пол красными каплями.
— Ты лишил Громовержца его жертвы! — завизжал Асмунд. — Как я принесу на алтарь изувеченное животное?
— Действительно, как? — невозмутимо спросил Онунд, и Бьярни начал понимать.
Вождь и жрец стояли друг против друга. Ветер стихал с каждой минутой, густая синяя тьма за дверью просветлела, и гром прекратился.
— Кажется, Повелитель грома злится не так уж и сильно, как ты боялся. Нам повезло, — произнес Онунд среди внезапной тишины. — Луна осветит тебе дорогу домой.
Асмунд пытался сказать что-то, но в конце концов пошел к двери, так и не проронив ни слова, в сопровождении двух прислужников, как верных псов.
Когда они ушли и Бьярни, крепко держа Хунина за ошейник, встал на ноги, Онунд сказал ему:
