Не имея возможности отступить — из-за течения и собственных кораблей, столпившихся сзади, — или пробраться вперед, поскольку флот Барры преграждал дорогу, пираты попались, как дикий зверь в охотничью сеть. А камни все летели, и слышались гневные выкрики, и отчаянные вопли, и проклятия, отдававшиеся эхом в горах Бьюта.
Потом град камней прекратился.
— Весла на воду, — раздался приказ по всему флоту Барры. — Навались! Навались!
На корме «Морской ведьмы» штурман Арнальф занял место Онунда у рулевого весла. Стоя среди воинов «Наездника волн», Бьярни увидел сквозь смешение людей и щитов худощавую фигуру Онунда Деревянной ноги, который, шатаясь из стороны в сторону, с мечом в руке пробирался сквозь толпу, чтобы возглавить свою дружину на боевой палубе «Морской ведьмы».
Бьярни не собирался подчиняться приказам Тронда. Он знал, что его место рядом с хозяином, чтобы сразиться с врагом как зверь с двумя мечами. Он вложил клинок в ножны, даже в такую напряженную минуту понимая, что плыть с мечом в зубах под падающими камнями — верная гибель. Он устремился мимо гребцов к корме. Крики и проклятия посыпались ему вслед, но он не слышал их и прыгнул за борт. Он нырнул в бурные волны, под медленные удары весел, и поплыл к «Морской ведьме». До нее было недалеко, но он чуть не погиб дважды: когда получил веслом удар по голове и когда попал в руки команды «Морской ведьмы», которая чуть было не приняла его за врага. Но дружественные голоса со скамьи гребцов заглушили шум и крики:
— Да это же наш дурачок Бьярни Сигурдсон! — Руки товарищей подняли его на борт, и он растянулся прямо у ног штурмана.
Почти в то же мгновение палуба затряслась под ним и раздались оглушительные крики дружины, когда два флота вновь столкнулись друг с другом. Он вскочил на ноги, по-собачьи стряхнул с себя воду и кинулся между скамьями гребцов, которые подняли весла из воды и достали свои мечи и секиры. Обнажив на ходу свой меч, Бьярни стал продираться сквозь толпу, не замечая, что кого-то сбил с ног и чуть не скинул за борт. Ему казалось, что прошла целая вечность, а он добрался лишь до середины корабля, когда кто-то впереди закричал:
— Онунд ранен!
У него перехватило дыхание.
«Он мог дождаться меня! Он должен был дождаться меня!»
Бьярни не помнил, как добрался до самой гущи сражения на боевой палубе. Но, оказавшись там, он совершенно неожиданно услышал торжествующий вопль, жаждущий мести, и раскаты неистового хохота.
