— Спрашиваешь, кого? Брось прикидываться! Ишь, не знает она ничего! Убита мадам из «Одуванчика»! Правда, лица там не разберешь, но…
— Мадам из «Одуванчика»?!
Дзюнко вцепилась в перила, чтоб не рухнуть на пол.
Киндаити Коскэ, не проронив ни слова, внимательно наблюдал за маленькой фурией и Дзюнко.
Само по себе убийство не стало неожиданностью для Киндаити. А вот почему Дзюнко, услышав, что жертвой оказалась мадам из «Одуванчика», явно потеряла самообладание?
— Разве не ты вчера вся бледная от злости ворвалась в «Одуванчик» и закатила там сцену из-за своего мужа? Не ты вцепилась в хозяйку? Между прочим, при этом Кавамура-сан присутствовала! Да когда ты ушла, мадам вся тряслась с перепуга! А теперь труп ее валяется прямо напротив твоей квартиры — почему бы это?
— Ки… Киёми… Это правда? Мадам… убили?..
Дзюнко с трудом выталкивала из себя слова, они словно застревали где-то глубоко в горле.
— Пойди да взгляни, правда или вранье! Лица-то не разобрать, а вот одежду ее ты прекрасно знаешь!
Выпалив последнюю фразу, Киёми передернула плечиками и тронулась было с места, но тут с веранды ее окликнул Киндаити:
— Минутку! Что значит — «лица не разобрать»?
— Сами сходите и взгляните — вот и поймете. А я ни смотреть, ни расспрашивать про такой кошмар не стала.
Она метнула быстрый взгляд в сторону корпуса 20 и чуть не бегом скрылась за углом дома.
— Дзюнко, кто это — мадам из «Одуванчика»?
— Хозяйка ателье.
— Ты вчера вечером была у нее и поскандалила?
— Ага…
На висках у Дзюнко проступил холодный пот.
— Ты ругалась из-за мужа?
— Да, но… я ошибалась.
— Как это — ошибалась?
— Ну-у…
Язык вдруг перестал ее слушаться.
— Дзюнко, у вас был любовный треугольник?
— Ни… ничего подобного.
— А почему ты тогда примчалась в «Одуванчик»?
В ответном взгляде Дзюнко была некоторая враждебность.
— Людям иногда случается делать абсолютно нелепые выводы. Я неправильно истолковала слова мужа. Он просто часто говорил про мадам — мол, красивая, красивая… Вот и…
— Что ж, пойдем сходим.
— Куда?
— Посмотрим на труп.
— Но ведь… я…
— Послушай, Дзюнко! Ты сейчас в очень опасном положении. Киёми тебя обвинила, так? Сказала, что в смерти мадам виновата ты. И если ты будешь продолжать делать вид, будто ничего не знаешь, подозрения только усугубятся, это точно. К тому же, — тут Киндаити заговорил жестче, — в душе у тебя бушуют подозрения, что убийство как-то связано с теми письмами. На твоем лице это написано совершенно явственно.
— Сэнсэй, а действительно…
