— Ну, пошли? — ненатужно и даже легкомысленно произношу я.
Бабка навязала на ее жидкие волосики белые старорежимные банты, несмотря на мое вялое сопротивление. Носят ли сейчас? Бабка с ее довоенными модами все испортит: в первый раз засмеют — потом не поправишь!
— Вы не понимаете, Валерий! — «светским» тоном произносит она.
А, ладно! Всего не предусмотреть. И уже не угадать, что сыграет в плюс, а что в минус. Настя, ясное дело, переживает сильней, чем перед обычным выходом на улицу — хотя и обычный выход переживает! И Зося чувствует ее волнение, скачет!
— Ну? — повторяю я, вынимаю из хрустальной вазы сноп цветов. Мокрые корни чуть пахнут гнилью. Лихо, с шорохом закидываю сноп на плечо: мы ребята лихие, нам все нипочем. — Вперед!
Настя окидывает взглядом залитую солнцем любимую комнату — прощается с раем, понимая: кончился он.
Кидается вдруг к подоконнику, где стоит клетка с Зосей. Та бросается с одной стенки на другую и назад — с особым отчаянием.
— Ну вот, Зося, иду в первый раз в первый класс!
Зося пищит.
— Да ладно, чего там! Скоро увидитесь! — Я пытаюсь снять лишние эмоции, хотя и сам чувствую, что вернемся мы уже не те.
Выходим на яркое солнце. Золотая осень. Целая демонстрация разряженных детей и родителей. Идем в толпе. Не терплю этого! Но уже не вырвешься, понесло. Всенародный праздник! От других я отмазываюсь, но уж от этого — нет!
— Ой! Девочка с нашего двора! — Настя ей радостно машет. Та почему-то не отвечает и даже отворачивается. Шибко, видно, гордая чем-то. Огромным букетом? Разряженной мамой? Первый урок социального неравенства? А мы тоже не из простых! Подмигиваю Настьке.
Большой митинг во дворе, перед огромной петергофской школой, бывшей гимназией. И как раз ту гордую девочку почему-то поднимает на руках десятиклассник, и та, поглядывая свысока, трясет старинный звонок. От яркого солнца текут слезы.
Чопорно просидев три часа, не снимая, естественно, парадной одежды, попивая лишь чай (к яствам «до Настеньки» теща запретила даже прикасаться), наконец выходим.
Рановато, конечно, но терпеть больше невозможно: как она там? В компании таких же нетерпеливых родителей маемся в большом гардеробе с высокими полукруглыми окнами. И вот по этажам, по просторным светлым коридорам, как серебряное колесо, катится звонок. И — долгая гулкая тишина. Никакого топота ног. Видно, задерживают, приучают к дисциплине. Или сами дети, захваченные новыми впечатлениями, не спешат? И Настя с ними?
