Элвин понял, что этот мир не предназначен для человека. В свете трихроматических ламп, ярком до рези в глазах, протянулись в бесконечность длинные широкие коридоры. В конце своей долгой жизни все роботы Диаспара уходили по этим коридорам, но за миллионы лет в них ни разу не прозвучали человеческие шаги.
Не так уж сложно было найти карты подземного города — города машин, без которых Диаспар не мог бы существовать. В нескольких сотнях метров впереди коридор должен заканчиваться круглым залом диаметром более километра, там крыша опирается на огромные колонны, выдерживающие также невообразимый вес энергетического центра. Там, если верить картам, несут свою вахту высшие роботы Диаспара.
Зал был на месте, и он оказался даже больше, чем представлял себе Элвин, — но где машины? Он остановился, зачарованно глядя вниз, на огромную, но бессмысленную панораму. Коридор заканчивался высоко в стене зала — наверняка самой большой из созданных руками человека полостей, — и по обе стороны от выхода по стенам зала спускались к далекому полу пандусы. Все ярко освещенное пространство было покрыто сотнями белых сооружений; Элвину даже показалось, будто он смотрит на подземный город. Впечатление было удивительно ярким и незабываемым. Но нигде он не замечал того, что искал, — блеска металла, по которому с незапамятных времен человек узнает своих слуг.
Здесь завершилась эволюция почти такая же долгая, как и эволюция человечества. Начало ее терялось в тумане Эпохи Рассвета, когда люди обуздали энергию и населили мир своими грохочущими машинами.
Пар, вода, ветер — все это какое-то время использовалось, а потом забывалось. В течение веков миром правила энергия материи, пока ее тоже не сменила иная форма энергии, и с каждой подобной переменой старые машины уходили в забвение, уступая место новым. Никакая машина не должна содержать движущихся частей — вот он, идеал. Когда-то бывший мечтой, затем отд аленной перспективой и наконец ставший реальностью.
И сейчас Элвин видел перед собой окончательное воплощение этого идеала. Чтобы его достичь, человечеству потребовался, вероятно, миллиард лет, но в час торжества оно навсегда отвернулось от своих безупречных созданий.
Искомый механизм был не столь велик, как многие его сотоварищи, но Элвин и Рорден чувствовали себя перед ним карликами. Высотой в пять ярусов, он казался присевшим на задние лапы зверем. Переводя взгляд с него на своего робота, Элвин недоумевал, почему обоих называют одним и тем же словом.
