— Ага! Я тебе так и сказал: «Если»… — Бурей с кряхтением поднялся с земли и продолжил: — «Если, бабы правы, то наверно Алексей тебя из-за девки вызывает». Так я тебе сказал? Так! А ты сказал, что сопляку надобно мозги вправить. Вот я и подумал…
Что подумал Бурей осталось неизвестным, дед, набрав в грудь воздуха он заорал в полный голос:
— Орясина!!! Облом неприбранный!!! У тебя место-то, которым думают, есть?! Оглоблю тебе в сраку, чтоб не чесал, где не надо! Думал он, осел иерихонский! Боров драный, поперек и наискось с левой стороны, в дух, в нюх, в потроха, в…
Монолог у деда получился пространный, экспрессивный и образный — на уровне боцмана с фекального лихтера. Бурей только невнятно мычал и время от времени хватался за ушибленную голову, Роська, несмотря на всю свою набожность, шокирован не был, а прислушивался, кажется, с интересом, видимо сравнивая ладейную и кавалерийскую школы «ораторского искусства», а Аристарх млел, словно меломан на концерте органной музыки. Наконец, дед не то иссяк, не то просто утомился. Выдав заключительный аккорд «цитатой из Мишки»: «Козлодуй!!!» — он умолк и с чувством плюнул Бурею под ноги.
Аристарх издевательски-растроганно вздохнул и умилился:
— Ну, до чего же душевно излагаешь, Корнеюшка, Златоуст ты наш, Баян!
— Сам ты Баян! — отлаялся дед, но уже без прежней страстности — Роська, а ты чего вылупился? Пшел вон!
Роську словно ветром сдуло.
«Приехали «спасатели». МЧС, мать их в маковку. Нет, надо с этим цирком закругляться. Дед душу отвел, на второй заход у него, пожалуй, пороха не хватит, пора кончать».
— Деда, а мы ведь тебя вовсе не из-за Васьки вызывали, я же не знал, что я ее украл.
— Гы-гы-гы! — снова развеселился Бурей.
«Да что ж этого урода на хи-хи пробило-то? Алексей, что ли, так удачно ему по мозгам врезал?».
— Да знаю я! — Корней досадливо махнул рукой. — Доигрались, воспитатели, туды вас поперек. Пошли отсюда… в дом, что ли, расскажешь, как все было.
«Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед» — пропел над крепостью рожок Дударика.
— Чего это? — удивился Бурей.
— Обед. — Объяснил Мишка. — Милости просим отведать нашего хлеба-соли.
— Обед это хорошо! — Бурей почесал живот и задумчиво склонил голову, словно прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. — В самый раз! Вот за обедом-то все и расскажешь. Веди!
Обед завершался вполне благостно. Отроки уже поели и ушли, кухонные девки убирали со столов, а Мишка еще сидел вместе с начальством и выслушивал пространные комплименты Корнея и Аристарха кулинарному искусству Плавы. Бурей, тоже изредка издавал одобрительное ворчание, хотя внимание его было, главным образом занято извлечением мозга из здоровенного мосла, преподнесенного ему в качестве десерта.
