* * *
Когда-то, на вопрос деда о том, как заставить ребят подчиняться, что заставит их идти в бой под его командой, Мишка ответить не смог, но потом помог случай. Опричники настолько обалдели, увидев Мишкиных сестер в новых платьях, что даже не услышали приказ спешиться. Тогда-то Мишке в голову и пришла мысль о неявном противодействии влиянию Нинеи, которому волхва, пожалуй не сможет противопоставить ничего.
Потом эта мысль получила подтверждение на берегу Пивени, когда от вида Анны Павловны, Аньки и Машки хором обалдели не только ратнинцы, но и всякого повидавшие лодейщики, вкупе с преисполненными столичной спеси купеческими сынками. Никола, бедняга, и вовсе, наповал втрескался в Аньку-младшую.
После этого концепция формирования у «нинеиного контингента» нового набора ценностей и мотиваций сложилась легко и быстро. Собранным по глухим дреговическим селениям отрокам, даже Ратное, с его почти тысячным населением казалось огромным городом. Дома, которые строила для своих семей артель Сучка по Мишкиному «проекту» — просторные пятистенки на подклете, с отоплением «по белому» с деревянными полами и черепичными крышами — представлялись, прямо-таки, дворцами. А девки… Да, девицы, сами того не зная, стали Мишкиным «главным калибром».
Вечерами, на посиделках, девки, повинуясь дирижерским взмахам рук Артемия, сладкими голосами выводили:
Эх, дороги, пыль да туман,
Холода, тревоги, да степной бурьян.
Знать не можешь доли своей,
Может, крылья сложишь посреди степей.
Вьётся пыль под сапогами, степями, полями,
А кругом бушует пламя, да стрелы свистят…
А в ответ, заставляя Артемия морщится и кривиться, как от зубной боли, звучали ломающиеся голоса отроков:
Ты ждёшь, Лизавета,
От друга привета.
Ты не спишь до рассвета,
Всё грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне…
С немалым для себя удивлением и радостью, Мишка обнаружил, что тексты песен, разученные им в школе на уроках пения и в солдатском хоре, почти не нуждаются в редактуре при переводе на язык XII века.
В общении же с девицами, Мишкины братья и, особенно, бывшие музыканты, во многих местах побывавшие и многого повидавшие, выигрывали с явным преимуществом, как, впрочем, и купеческие детишки.
С коварством эдемского Змия искусителя, Мишка начал подспудно внушать «нинеиному контингенту» мысль: «И ты можешь стать таким же — повидать свет, жить в таком же доме, заполучить в жены такую же девку…». Сначала, в качестве поощрения за успехи в учебе и службе, он начал приглашать отроков к себе на ужин. Два-три отрока, сам Мишка, кто-нибудь из «ближнего круга» и старший наставник Алексей не просто ужинали, а еще и чинно беседовали, как взрослые солидные мужи, а поев, приглашали с другой половины дома «дам» — боярыню Анну, Мишкиных сестер и нескольких девок из «бабьего батальона». Засиживались за разговорами в домашней обстановке допоздна, а отроки потом гордились и хвастались перед другими, не удостоившимися такой чести, придумывая невесть какие подробности.
