— А я, Глеб, и не знала тогда про тот конкурс! Поэтому и «не»… — с вызовом ответила Вера. — Разве не имела права?
— Имела… — растерялся Глеб. — Но ведь не только я хотел тебя выбрать.
— И Пряжкин тоже. Знаю.
— Не будем о Пряжкине! — воскликнул Глеб.
— Хорошо.
— А я все-таки хочу пригласить тебя сегодня на нашу супердискотеку, — без перехода предложил Глеб. — Еще не поздно. Пойдем, Вер, а?
— Глеб, но я же тебе ответила, что не пойду. Не могу и не хочу потому что.
— Понимаешь, а записки-то я тебе не писал! — воскликнул Глеб.
— Как?
— Так. Не писал — и все… Она у тебя сохранилась?
— Наверное, — пожала плечами Вера и отправилась в свою комнату за рюкзачком. Отыскала дневник, вынула из него сегодняшнюю записку.
— Ага… — взглянув на нее, протянул Глеб. — Почерк-то не мой.
— Не твой? — удивилась Вера. И тут же ужаснулась: потому что вспомнила, чей! Кто же еще так пишет «З» — с плоской «головой» и длиннейшим нижним крючком? Только… ее сосед по парте Кирюша Столбиков! Малыш… Вот кто на дискотеку захотел! А она-то, Вера бестолковая, даже и не предположила, что он может не только чужие записки передавать, но и свои посылать!
— Глеб, посиди, хорошо? — указав на кресло, попросила Вера. — Мне позвонить надо. Ладно?
Глеб кивнул и уселся в кресло.
Вера снова кинулась в свою комнату, схватила телефонную трубку и блокнот с телефонами одноклассников. Столбиковский номер, к счастью, там был.
Она извинялась недолго. Смутившийся Кирилл перебивал ее и не давал извиняться, потому что невнятно и путано извинялся за что-то сам. И охотно прощал ее за все. Звать на танцы больше не стал — и Вера была ему за это благодарна.
— Все! — улыбаясь, она появилась в гостиной. — Столбиков — хороший человек! Он все понял.
— А я не понял! — заявил Глеб, вскакивая с кресла и подходя к Вере. — Ну почему ты не хочешь пойти на дискотеку? Мне тоже народные гулянья не особо нравятся. Но…
Веселое выражение стремительно покидало Верино лицо. Вера снова подумала о том, что Глеб принимает ее не за ту, кто она есть на самом деле. Он заблуждается. А Вера продолжает обманывать.
— Я как королева, значит, держалась? — начала она, бессильно плюхаясь на диван. И перестала стараться удержать слезы. — Вранье все это, Глеб. Это только кажется так. Потому что на самом деле… На самом деле я — вруша.
— Почему? — удивился Глеб.
И вместо того, чтобы рассказать все свои переживания психоаналитику, которым Вера постоянно пугала сама себя, она рассказала о своих несчастьях Глебу Терехову, которому, наверное, знать это было и не нужно — люди-победители не любят людей-нытиков. Но слово не воробей…
