— Медицина сейчас на высоте, — попыталась успокоить Вику ворона, — я думаю, против этих проблем наверняка антибиотики изобретены!
— Ещё как изобретены! — воскликнул Шур Шурыч. — Сделают им укольчик, куда положено, — и всё, здоровы твои родители. Но сейчас, — обратился Шур Шурыч к девочке, — ты домой иди. Им волноваться нельзя. Будь с ними повнимательнее.
— Конечно, буду, — закивала Вика головой. — Мне бы только чтобы они здоровы были и не ссорились, а уж я такая внимательная буду…
— Вот и хорошо, — сказали Розалинда и Шур Шурыч.
Они помогли девочке спуститься с дерева и проводили её почти до самого дома.
Вика ушла.
Шур Шурыч почесал затылок, достал из кармана часы на цепочке и огорчённо вздохнул:
— В поликлинику пора.
Розалинда молча кивнула.
— А я там никогда не был. Ни разу в жизни, — признался бывший домовой.
— Вы, кажется, боитесь? — спросила ворона.
— Я?! — расправил плечи Шур Шурыч.
Хотя, если честно, то, конечно же, бывшему домовому было немного не по себе. Ведь он в самом деле прежде в поликлинике не был. И что это такое, толком не знал. Болел он редко, а если и болел, то лечился домашними средствами. Пил чай с липовым цветом или калиной.
Да, в поликлинику идти ему не хотелось, но иного выхода не было. Не пошлешь же туда Розалинду.
«Нет, придется самому идти», — решил Шур Шурыч и, приказав вороне ждать его на дереве, отправился в путь к загадочному медицинскому учреждению.
В поликлинике Шур Шурыч сначала растерялся. Коридоров много. Дверей много. За каждой дверью сидят люди в белых халатах, а кто из них фельдшер или профессор — неизвестно.
«Эх, была не была!» — решил Шур Шурыч и вошёл в дверь, на которой красовался номер двадцать восемь.
В небольшом кабинете за небольшим столом сидел большой, крупный человек, с большущими длинными усами. Человек был одет в белый халат и белую шапочку. На стоящей в углу комнаты вешалке висели синий пиджак и серая кепка.
Кепка эта показалась Шур Шурычу знакомой, а всмотревшись в лицо усатого хозяина кабинета, Шур Шурыч вспомнил. Да, это был экскурсант. Тот самый, который задавал Ксении Петровне заковыристые вопросы. На Шур Шурыча Усач (так его назвал про себя Шур Шурыч) даже не взглянул, а только сказал:
— Садитесь, дорогой.
Шур Шурыч сел на небольшой стул.
Наконец Усач поднял глаза и спросил:
— А теперь, дорогой, скажите, на что жалуетесь?
Шур Шурыч покашлял в кулак, собрался с мыслями и быстро сказал слова, которые заучил напамять, когда шёл в поликлинику.
