Эта убийственная ирония, это последнее оскорбление уже не произвело на графа никакого впечатления… Он молча повернулся и вышел в предбанник. Вызов был сделан, и все неприличие и бестактность противника не могли задеть теперь графа.
Сжав губы и нахмурившись, граф быстро оделся, вышел, вскочил в свой элегантный автомобиль и помчался к своему другу барону Сержу фон Шмиту.
________________________________
Барон фон Шмит тоже жил в богатом особняке, отделанном мореным дубом и бронзой.
— Серж, — с наружным спокойствием сказал граф, хотя подергиванье губ выдавало его внутреннее волнение.
— Серж! Я сегодня был оскорблен самым тяжелым образом и вызвал оскорбителя на дуэль. Ты будешь моим секундантом?
— Буду.
Граф рассказал все происшедшее барону, который молча выслушал его и потом спросил:
— Слушай… А вдруг он не дворянин?
Граф похолодел.
— Неужели… Ты думаешь…
— Весьма возможно… Тогда ясно — тебе с ним драться нельзя.
— Боже! Но что же мне делать?!
— Видишь ли… если он не дворянин — тебе нужно было сейчас же после нанесения оскорбления выхватить шпагу и убить подлого хама на месте, как бешеную собаку…
— Что ты такое говоришь: выхватить шпагу! Откуда же ее выхватить, если я был совершенно голый? Да если бы я был одет — не могу же я носить шпагу при сюртуке от лучшего английского портного?
— Тебе нужно было задушить его голыми руками, как собаку.
— О господи! — застонал граф, хватаясь за голову холеными руками. — Но, может быть, он — дворянин? Ведь бани-то дворянские?
— Будем надеяться, мой бедный друг, — качая головой, прошептал барон.
________________________________
На другой день барон поехал по данному графом адресу, нашел оскорбителя и, сухо поздоровавшись, имел с ним долгий горячий разговор.
Когда он возвращался в свой особняк к ожидавшему его графу, лицо его было сурово, губы сжаты, а брови нахмурены.
Он легко взбежал по лестнице, остановился на секунду у дверей своего роскошного кабинета мореного дуба, пригладил волосы и с холодным лицом вошел…
— Ну, что?! — бросился к нему граф, протягивая трепещущие руки.
Барон отстранил его руки, свои засунул в карманы и медленно отчеканил:
— Вы получили оскорбление действием от наглого мещанина и не сделали того, что должен был сделать человек вашего происхождения: не убили его, как собаку.
— Он мещанин?! — болезненно вскричал граф, закрывая лицо руками.
— Да-с! Мещанин… И трус, вдобавок. По крайней мере, он сейчас же испугался, струсил и стал просить извинения. Говорил, что у них такой обычай — хлопнуть по спине на прощанье… Вы не убили его, как собаку, на вашей спине еще горит оскорбительный удар… Граф! Прошу оставить мой дом… Не считайте больше меня своим другом. Я не могу протянуть руки опозоренному человеку.
