, они глубоко запали, уйдя в темные впадины, будто в овраг, одна сторона которого густо поросла желтым растрепанным кустарником — бровями.
Да и вообще вся физиономия пришельца чрезвычайно напоминала странный пейзаж. Лоб, например, показался мне чрезвычайно похожим на проезжую дорогу, изборожденную глубочайшими продольными колеями — морщинами. Долго, вероятно, нужно было тяжелой колеснице времени ездить по этой дороге, чтобы оставить такие глубокие, нестирающиеся следы.
Ноги незнакомца были очень тонки и в коленях не сгибались; опирался он на очень толстую палку, и так как она тоже не сгибалась, то можно было подумать, что человек пришел на трех ногах.
Голос у него был противный, мерно скрипучий, с легким, не вынужденным необходимостью покашливанием, интонация раздражающая, тон рассудительный.
— По редакционному делу? — отрывисто спросил я, рассмотрев его.
— Если хотите — да, если хотите — нет.
Он сел, расставив острые углы колен и опершись руками и подбородком на палку.
— Скорее нет, чем да. Скажите, вы не отказываетесь от того, что вами был устроен десятого числа текущего месяца благотворительный вечер?
— Чего ж тут отказываться? Кажется, всему Петербургу было известно… Афиши были…
— Ага! Так, так. Не отказываетесь? Хорошо. В таком случае, мы быстро столкуемся. Итак, значит, пока что мы можем установить бесспорный факт: благотворительный вечер 10-го числа был действительно вами устроен? Да? Признаетесь?
— Ну, конечно, господи…
— Ага! — вскричал посетитель таким торжествующим тоном, будто бы он поймал меня в расставленную им хитроумную ловушку. — Ага! Вот это-то мне и надо. В таком случае — уплатите же мне восемьсот рублей!
— Какие восемьсот?
— Те самые, — сказал посетитель хладнокровно, с сознанием своего права. — Те, которые мною утрачены на вашем вечере.
— Как… утрачены?
— Очень просто. Кто-то вынул их у меня из кармана.
Я удивился.
— При чем же тут мы? Вы должны были бы заявить полиции.
— И не подумаю, — пожал он плечами. — Вы ведь устраивали вечер 10-го?
— Устраивал.
— Деньги у меня похитили на этом вечере?
— Ну, предположим.
— Значит — кто должен вернуть их мне?
— Я думаю, вор не вернет, — улыбнулся я.
— Конечно. Поэтому должны вернуть вы.
— Да почему же? При чем тут я?
— Вы при том, что устраивали вечер. Вы печатаете, что вы ответственный распорядитель. Понимаете — ответственный распорядитель .
— Да что ж я — ворами там распоряжался, что ли?
— Там — ворами или не ворами — это не мое дело. А то что мне следует, позвольте получить.
