Расслабился, «доспех» не одет, щит не взят, копьё около калитки оставил, кроме ножа ничего нет. Моя паранойя, похоже, меня покинула вместе со здравым смыслом.
Подумаешь, маленькие лошадки, они же безопасные, одними хворостинами разогнать можно. Так и получилось. Надя отличилась, охотничек.
Сияя как лампочка, от гордости, она захватила с собой лопату, которую я закрепил за ней, чуть ли не в первый день. Вот этой лопатой, не дрогнувшей рукой, она и приложила между ушей, одной нерасторопной агиске. Вообщем мы все дружно потирали руки в предвкушении сытного, скоромного ужина, когда…
Когда появились те, кого мы не ждали. Я сам виноват. Ведь предполагал, что так будет, и ничего не предпринял. Но хорошо то, что хорошо кончается.
Мы как раз резвились около открытой калитки, загоняя в неё, отбитую от общего стада парочку агисок.
Кто меня втолкнул в калитку, я так и не понял.
— Какого, чёрта, — выругался я, поворачиваясь обратно.
Два бледных лица на фоне тёмно-зелёного профнастила закрытой калитки, выглядели эффектно. Даже испуганные, раскосые глаза превратились в глаза чебурашки, занимая пол лица. Красиво. Но, я всё равно разозлился.
— Вы что творите, мы же их почти загнали. А ну отойди.
— Ш-ш-ш, — зашипела Надька, выставив вперёд лопату, и не подпуская меня к закрытой двери.
— Это ещё, что?
Я больше недели, не слышал от них шипения, а чтоб мне ещё и угрожали, вообще ничего подобного не было. Да, что случилось то?
— В сторону, канальи, — я поиграл зажатым в руке ремнем, которым только что гонял мелкую живность.
— Ш-ш-ш, — зашипели сразу обе, не подпуская меня к двери.
— Да, что же это такое. Вы, что съели сегодня?
Я замахивался ремнём, когда услышал вой. Не один, а сразу много, и со всех сторон. Оба-на!
Что там происходит?
— Ну и стойте, — я плюнул им под ноги, и пошёл к той части забора, что огораживал хозпяточок.
Большой пенёк для колки дров, успешно заменил стремянку, и моим глазам предстала жутковатая картина, картина загонной охоты.
В траве мелькали рыжие спины неизвестных мне хищников.
Хищники быстро оттеснили десяток агисок с картофельного поля и от грядок с морковкой, окружив их с трёх сторон, и прижали к забору. Кровавая потеха началась.
В степь вырвались только две агиски, а на остатках зарастающей дороги осталось лежать пять растерзанных тушек, и ещё три на картофельном поле.
Тьфу, дождались. Здравствуй, моя паранойя!
— В дом! Быстро! — проклятый языковой барьер. Девчонки меня не поняли, продолжали стоять в ступоре, прислушиваясь к разыгравшейся за забором трагедии.
