То как я чистил рыбу, вызвало у Нади не малое удивление, да и Вера, бросив кавалера одного, тоже смотрела на это большими глазами. Сильное удивление, у них вызвал обыкновенный кухонный нож, они ещё такого в своей жизни не видели. Похоже у них в ходу, каменные и не очень хорошо обработанные орудия труда. Но когда я отрезанную голову выбросил вместе с кишками в мусорное ведро… Удивление переросло в возмущение. Конечно, как же можно столько еды выбрасывать. А я вот такой, я это не потребляю. Я ещё и плавники ликвидировал, под возмущённый ропот. Вера, даже потянулась к отбросам. Пришлось дать ей по протянутой руке.
— Ууй, — вскрикнула Вера, и отскочила от меня в сторону.
— Ой, — поправил я её на русский манер, и порезал очищенную рыбину на кусочки.
Я хотел обыкновенную жаренную рыбу, с дымком, но больному нужен бульон. Пришлось варить. Заодно, решил отварить в ухе и хкрумы, на пробу. За сим отправил Надю, ворошить кучу корней. Не забыв предупредить жестами, чтобы не вздумала, их есть в моё отсутствие. Распинаться по поводу гигиены не стал, всё равно не поймёт. Я просто повысил голос, и этого было достаточно. Мужчины и так были для неё непререкаемыми авторитетами. Таковы традиции каменного века.
Уха получилась… Тьфу, какая гадость… ваша отварная рыба.
— Кто насыпал в кастрюлю сахар?
Это не уха, это варенье из рыбы.
Мало того, что сахара и так мало, так его ещё переводят не по назначению. Я посмотрел на девушек, и чуть не выпал в осадок. Зря я раздал им ложки, они ими пользоваться не умеют.
Девушки вылавливали куски рыбы и хкрумы из мисок руками, а бульон пили через край. И уха им нравилась.
Как же попал сахар в суп? Нет, девчонки здесь не причём, они в дом не входили. И уж тем более не знают, где я храню свою заначку. Я выловил ложкой варёный хкрум, и отправил его в рот. Вот оно. Попался который кусался. Варённый хкрум, был, почему то слаще чем не варёный. Где-то я слышал, что если бы не какие-то вещества находящиеся в чесноке, он был бы слаще сахарной свеклы, потому как состоит почти из одного сахара. Похоже, что эти хкрумы с чесноком родственники, за одной лишь разницей, что при варке, вещество, которое угнетало сладкий вкус, приказало долго жить.
'Эврика!' — воскликнул когда-то Архимед, вытирая тряпкой залитый пол.
Вот так и я подпрыгнул с тем же самым воплем.
— Сахар! У меня будет много сахара! Ура, товарищи!
От неожиданности девушки выронили миски но, не сильно смущаясь, стали подбирать с травы упавшие куски, и запихивать их в рот. Тьфу, дикари!
