Выделка и обжиг кирпичей шла полным ходом, с минимумом брака, не более двадцати процентов. А вот с цементом получалось не очень. Что-то не срасталось. Или температура была недостаточна, или мы делали что-то не так. Известняк не хотел превращаться в негашёную известь. Ох, не зря его обжигают во вращающихся барабанах. Перемешивают, стало быть, постоянно. А где я их возьму, барабаны-то? Нет у меня таких возможностей. Обошлись перемешиванием с помощью лома и проделанного специального отверстия, расположенного напротив полки с обжигаемым известняком. Так дело пошло лучше. Была мысль приспособить близнецов вместо мехов, чтобы постоянно дули в топку для повышения температуры, но… Эта шутка, родилась от безысходности, на самом деле для объёма новой печи, потребовались бы мехи мощнее, чем в обычной кузнице. А мехов, как и приводов у нас нет. И неизвестно, что будет с кирпичами, да и с самой печью, при ненормативно высоких температурах.
Техника безопасности на первобытном производстве цемента хромает. Вчера, после двухнедельных экспериментов, получили двухведёрную партию негашёной извести. Серенькая, неказистая, но такая родная… своими руками сделанная. Отсыпав небольшую щепотку порошка, я для пробы, залил её водой, погасил значит. Делал всё аккуратно, добавляя воды по чуть-чуть, чтобы брызги кипятка не разлетались в стороны.
— О-кей, сойдёт.
Погасить всю партию, я не успел, оторвали другие дела. Что-то не клеилось у Нади. Она занималась производством кирпича сырца, вместе с Олей и Таней.
— Алекс, смотри, — она стряхнула с противокомарной сетки остатки глины, и протянула мне дырявое сито. Странно, что оно столько выдержало, я совсем забыл об этом.
— Ева, прервись на минутку, — я похлопал по аппетитной попке, стоящей на лестнице женщины сосредоточенно переплетающей упругие прутья обработанной ивы. Ева, посмотрела на меня сверху вниз и, развернувшись на ступеньке, спрыгнула в мои объятия.
— Ну, ты коза, — промурлыкал я, прижимая Еву к груди, — прыгаешь больно прытко.
За спиной хмыкнула Надя. Так, надо брать себя в руки, а не Еву.
— Ева, — я с сожалением отстранил женщину от себя и, протянул ей переданную Надей сетку, — сможешь сделать похожую.
Ева изогнула бровь.
— Тьфу, ты. Надюш, переведи.
— И не подумаю, сам переводи. В постель её тащить, переводчик тебе не нужен.
Да, что же это такое? Весь производственный процесс может встать, из-за нашего совместного упрямства.
— Наденька, ну сколько раз мне надо объяснять, что ты ещё маленькая. Подрасти немного, и ты станешь, моей самой любимой женщиной.
