— Я должна демонстрировать лояльность. Но не тебе же?
— А кому?
— Тому, кого это может касаться.
— Кого же это касается больше, чем меня?
— Ладно, — говорит Александра Генриховна, — прекрасный сюжет. Его не портит даже то, что это никакой не сюжет, а обычный павор ноктюрнус.
— А я думал, это только у Шопена.
— Что «это»?
— Ноктюрны, — говорит писатель. — А оказывается, у меня тоже. А я даже не ходил в музыкальную школу. Мама хотела, но отец за меня заступился. Представляешь, что бы было, если б я стал пианистом?
— При чем здесь музыка, — говорит Александра Генриховна. — Павор ноктюрнус, «ночной страх», это литературный мотив. Или ты думал, ты первый, кто ночью что-то такое почувствовал и испугался?
Писатель отворачивается.
— Наверное, этот первый был давно, — говорит он в пространство.
— Наверное.
— Тогда не считается. — Он размышляет. — Саня, у нас ведь приняли закон о земле?
— А? — говорит Александра Генриховна озадаченно. — Да, кажется.
— Ну так вот, раз ты так любишь прошлое, сюжет для тебя. Один мужик под эту дудку решил сделать всё, как было. Купить поместье с угодьями, построить всякий сельский классицизм… ну, весь этот Тургенев — фенички, беседки… крестьянских детей посылать в собственный лес за грибами…
— За мухоморами, — говорит Александра Генриховна. — Насчет угодий, лес все равно нельзя купить.
— Да? Ну тогда озеро.
— Озеро тоже.
— А что там еще в деревне?
— Подожди, сейчас уточним.
Александра Генриховна покидает кровать и бредет, спотыкаясь и зевая, к книжным полкам. Достает и раскрывает толстый словарь.
— Вот, — говорит она, порывшись в словаре. — Угодья. «В сельском быту, всякая доходная статья: поля, пажити, луга, леса, реки, озера, каменоломни, гончарная глина и пр.». Каменоломню тебе тоже не продадут. Глину тем более.
— Конечно, — говорит писатель, — алюминий. А что вообще можно купить по этому закону?
— Ну, какое-нибудь совхозное поле рядом с каменоломней.
— А пажити?
Александра Генриховна берет другой том словаря.
— «Пажити — луг, поле, где пасется скот». Наверное, можно. Только они в законе назвали это не «пажити», а как-то иначе.
— Почему?
— Потому что Даля не читают, — говорит Александра Генриховна, забираясь под одеяло. — И правильно. Если в правительстве начнут читать Даля, то что же тогда будет? Остров можно, — неожиданно добавляет она, подумав. — Кто-то мне говорил, что какой-то мужик купил остров на Ладоге. Ездит туда рыбачить, или что-то в этом роде.
— Один?
