«Никуда не денется от меня «Полянка», — думала Кассандра Юльевна все об одном — заветном, и теперь, качаясь в кресле, поглядев на часы, остановилась.
Красной строкой по теме жизни пробежала мысль: «Сейчас все и решится, в одиннадцать часов утра». Звонок в дверь подтвердил право, больше того, единственную возможность Кассандры Юльевны стать другим человеком — уважаемым и обожаемым клиентом «Полянки». На пороге ее «сарая», «убежища», ее двухкомнатной «хрущевки», которую она до сих пор называла квартирой — да как у нее язык-то поворачивался озвучивать этот абсурд, — стояла новая судьба Кассандры Юльевны с пропуском в новую жизнь. Мирра Леопольдовна должна была держать в руках квитанцию об оплате места в «Полянке» за год вперед и еще не подписанный договор об обязанности своевременно вносить плату за это же место, предназначенное Кассандре Юльевне все последующие годы, вплоть до ее смерти. В случае ранней смерти самой госпожи Совьен стоимость проживания в «Полянке» должна была быть выплачена сразу из имущества покойной.
За этот дар судьбы Кассандра Юльевна поведала «святому человеку», доброй и умной Мирре Леопольдовне, открывшей бедной пенсионерке врата рая «Полянки», ад своей души — тот самый, обещанный два дня назад, «жареный» факт из жизни Артема Басманова, известный только Кассандре Юльевне и больше, как она полагала, никому.
— Вашу книгу сметут с прилавков, — проверив договор и квитанцию на наличие нескольких печатей, пообещала попавшейся на крючок «жирной рыбе» Мирре Кассандра Юльевна: в душе у нее был покой. С ним ее через час и убили.
Ах, как было приятно в преддверии концерта, начавшегося в шестнадцать часов, погулять под руку с мужчиной по фойе, ощутить на себе завистливые взгляды женщин, вышагивающих под руку с подругами. Мужчина, мужчина — парень, мужичок, дедушка, как ценен ты в маленьком городке типа Любимска, как чисто одет верной подругой в костюмчик наглаженный, в ботиночки начищенные, в рубашку с галстуком — чтобы все как у людей было. Какой же ты символ опоры для жены своей законной, для подруги — наглядный показатель ее достоинств, а может быть, и самое лучшее их продолжение. Все вежливы взаимно. Еще никто не пьян, хотя буфет работает. Еще хочется казаться кем-то: например, культурным, а не быть тем, кто ты есть. Еще кожура не снята с апельсина, и он на белую рубашку не брызнул желтым соком, заметным для окружающих. Но вот куплена первая банка пива, вторая, самым нетерпеливым, до жизни жадным надоело притворяться.
