Встреча произошла в уже привычном для бесед со мной месте. Похоже, что ребята из спецслужб оборудовали здесь своего рода "подиум", снабдив его соответствующей аппаратурой. Я полагаю, что все беседы со мной записываются, а потом тщательно изучаются, анализируя все нюансы разговора. Мне ли не знать, как много интересного можно уловить при спокойном и неторопливом повторном прослушивании состоявшейся беседы. Ну, и хрен с ними, пусть пишут, мне не привыкать, да и скрывать от них нечего. Полковник Бережной внешне был неприметным мужчиной лет сорока пяти лет (позже я узнал, что ему исполнилось сорок восемь). Среднего роста, худощавый, с лицом покорябанным мелкими шрамами, он держался уверенно и ровно. По точным и спокойным жестам и властному выражению лица сразу чувствовалось, что этот человек привык, и самое главное, умеет командовать. Даже дорогой шерстяной костюм смотрелся на нем, как офицерский китель. Так и хотелось увидеть на нем погоны с тремя большими звездами.
- День добрый, Александр Васильевич, - приветствовал он меня, вежливо наклонив голову с аккуратным пробором.
- Добрый день, Вячеслав Николаевич. - Я пожал его руку, - Чем обязан вашим вниманием к моей скромной персоне?
- Моя прелестная коллега, Нина Викторовна, рассказала мне, что вы весьма лестно отзывались обо мне, - без улыбки произнес "Славян", - а разве мы уже с вами встречались?
- Встречались, - Вячеслав Николаевич, восемнадцать лет назад. Вспомните новогодний штурм Грозного 31 декабря 1994 года. Я вошел в город на броне 131-й Майкопской мотострелковой бригады. До центра мы добрались практически без стрельбы. Слава Богу, увлекшись съемками города и входящей в него техники, я не успел вместе с основными силами бригады оказаться в районе железнодорожного вокзала, где 131-ю бригаду и 81-й гвардейский полк окружили чеченцы. В суматохе уличных боев я забился в какой-то закуток, и, прижав к груди сумку с фотоаппаратом и диктофоном, наблюдал, как всего в десяти метрах от меня чадит подожженная "чехами" БМП, тлеет ватный бушлат на убитом солдатике, а по улице бродят увешенные оружием чеченцы, добивая раненых. Я недолго сидел в своем укрытии. Какой-то "бача" с двустволкой нашел меня, и поднял истошный крик. Прибежавшие на его вопли автоматчики выволокли меня на свет божий. Спасла меня принадлежность к пишущей братии - тогда чеченцы предпочитали с ходу не резать глотки журналистам, дабы не портить свой имидж "борцов за свободу и независимость". Меня повели в штаб Масхадова, который командовал обороной Президентского дворца.
