– Ладно, летим вместе. Может, тебе и вправду нужно стать настоящим путешественником, а то ты без злого умысла неизвестно ещё до чего додумаешься!
Физиономия Футика, на которой ещё секунду назад было написано такое непереносимое отчаянье, что Незнайке стало его искренне жаль, тут же победоносно засияла.
– Только я у тебя, Незнайка, переночую. До Орехового города я и до утра не доберусь. Может, каких-нибудь коврижек поедим, а?
– Нет у меня никаких коврижек, – ответил Незнайка и вспомнил, что из-за хлопот, связанных с лунными неприятностями на Земле, совсем забыл поесть или хотя бы запастись чем-нибудь съестным.
– Нету так нету. Ничего, потерпим! – ободрил его Футик.
Коротышки, наконец, улеглись. Незнайка заснул, как убитый. И ему тут же приснилась Футикова Энциклопия. Одноглазые жители Энциклопии водили таинственный хоровод вокруг Незнайки и угощали его невиданными фруктами. Энциклопы с лампочками вместо глаз, осуждающе уставившись на Незнайку, заунывными голосами пели хором: «Ну и ну-у-у… Ну и ну-у-у… Улетаем на Луну-у-у…» А потом у энциклопов откуда-то взялись крылья всех цветов радуги, и они, медленно кружась, улетели в ослепительно синее небо, при этом печально каркая, как вороны… На этом незнайкин сон кончился, а дальше ему уже снилась всякая чепуха – смотреть было, честно говоря, нечего.
А Футик до самого утра не мог сомкнуть глаз. Он не отрываясь глядел на Луну и мечтал.
Глава 9. ПУТЕШЕСТВИЕ НАЧИНАЕТСЯ
Тем временем Вольтик уже вовсю завинчивал гаечки и винтики старой ракеты. К утру ракета была готова к полёту.
– Во! Гляди! Как новенькая! – с гордостью сказал Вольтик, когда за ракетой пришла гурьба коротышек. Её погрузили на огромную специальную тележку, и процессия, состоящая из жителей Цветочного города, направилась в парк, в сторону телестудии.
В парке всё пестрело от разноцветно разодетых коротышек, которые съехались сюда, чтобы посмотреть на новоявленных космонавтов. Едва Торопыжка, у которого просто-таки лопалось терпение – так он хотел поскорее попасть на Луну – вынырнул из-за бархатного занавеса, раздались бурные овации. Голосок, который только и ждал, пока кто-нибудь из улетающих выйдет или хотя бы выглянет на сцену, быстренько взмахнул рукой в сторону музыкантов, и они послушно заиграли на своих инструментах знакомую музыку, а сам Голосок громко запел свою песню, только теперь она звучала чуть-чуть иначе:
«Ты врала так долго мне,
что еда вкусней вдвойне
на далекой, на Луне,
