— Еще! Еще!.. — злобно рычала Алият. — Ну!.. Давай!.. Сильней!..
«С ума сошла…» — облившись холодным потом, подумал Ар-Шарлахи и рванул дверцу, вдобавок даже не запертую изнутри.
Как он и предполагал, в убывающем сером свете из небольшого иллюминатора глазам его представился шевелящийся на ковре складчатый ворох белой ткани, из которого сияли круглые, как злые луны, женские колени и ерзающий между ними тощий мальчишеский зад.
— Вы что? — шепотом завопил Ар-Шарлахи, захлопывая за собой низкую дверь. — Хоть бы засов задвинули, дурачье!..
Разбойничек вскочил, явив мужские достоинства солидных размеров, и уставился на главаря белыми обезумевшими глазами. Попятился, ткнулся лопатками в стену, и вдруг в руке его возникло узкое лезвие ножа.
Теперь уже испугался Ар-Шарлахи. Секунду они молча смотрели друг на друга. «А ведь кинется сейчас…» — упала мысль.
— Н-ну… Где ты там?.. — пьяным грубым голосом спросила Алият и заворочалась, пытаясь подняться.
— Дай! — отрывисто приказал Ар-Шарлахи, протягивая руку.
Разбойничек вздернул задрожавшую верхнюю губу (он был без повязки) и вжался в стену еще плотнее.
— Дай нож! — как можно более властно повторил Ар-Шарлахи и шагнул вперед, хотя сердце взмыло и зависло от страха.
Продолжая глядеть главарю в глаза, разбойничек улыбнулся шало и бессмысленно, потом всхлипнул и одним движением перерезал себе горло.
Два рослых угрюмых разбойника сидели прямо на полу под задвинутыми деревянными засовами кормового люка. Вообще-то, конечно, на страже положено стоять, а не сидеть, однако стоять им еще было трудновато, а приближение проверки они бы услышали издалека. Тонкие переборки корабля не только пропускали звук, но, казалось, еще и усиливали его. Да и охранялись-то, в конце концов, не внешние подходы к люку (это уже дело палубных), а именно внутренние — на тот случай, если вдруг какой-нибудь разбойничек, жаждущий разжиться кувшином, попробует покинуть корабль.
Желтый неподвижный язычок огня из глиняной плошки опылял слабым светом тяжелые лбы, складки белых плащей и лежащий вдоль переборки длинный, закатанный в ковер предмет.
— Зря только маемся… — проворчал один из разбойников, огромный детина с вывороченными красными веками. — Никто сюда теперь не сунется. Как услышали, что случилось, мигом прижухли…
— Да-а… — подавленно протянул второй, поглядывая на то, что было закатано в покрытый черными пятнами ковер. — Слушай, Горха, а чего он тут лежит вообще? Вынести да похоронить
