«Единственный живой город, — подумалось Ар-Шарлахи. — Харва больна… Кимир, наверное, тоже… Пальмовая Дорога умирает… Одна только Туркла брызжет здоровьем. Тень-кровопийца…»
Они направлялись ко второму порту, расположенному куда менее выгодно, нежели первый, откуда можно было очень быстро исчезнуть в любом из трех направлений, оставив с носом посланный за тобою караван. Поэтому во втором порту стояли в основном мирные купцы, которым мало что грозило в случае налета правительственных войск, да суда, выставленные на продажу.
Возле барака разгружали только что прибывшую из Харвы каторгу. Собственно, «разгружали» — не то слово. Товар сам сходил по короткому трапу, сброшенному из низкого люка. Колыхались легкие шелка, облепляя на миг, если дунет ветер, точеные девичьи фигурки, вздувались черные вуали. Несколько местных смуглолицых красоток скалились поодаль, обмениваясь малоприличными шутками. Зрелище казалось им невероятно забавным. И все-то в этой Харве не по-людски: мужчины — голорылые, а женщины — под вуалями!.. А самая потеха начнется на Желтом рынке, где с них эти самые вуали начнут снимать… Все правильно: товар — лицом…
Алият замедлила шаг, тоже всматриваясь. Темные прищуренные глаза ее стали вдруг злыми и сосредоточенными, словно она наводила боевой щит.
— Знакомое зрелище? — спросил Ар-Шарлахи.
— Да, — произнесла она сквозь зубы. — Знакомое…
Он озадаченно хмыкнул и больше вопросов не задавал. Вполне возможно, что Алият и сама пережила когда-то давным-давно нечто подобное. Хотя, честно говоря, ни в веселом доме, ни тем более в гареме Ар-Шарлахи себе ее представить не мог… Да она бы в первую же ночь перегрызла горло господину, сломала оконный переплет — и вниз!.. Впрочем, возможно, так все оно и было…
В молчании Ар-Шарлахи и Алият обогнули несколько кораблей и остановились. Почтовой каторги перед низким строением, принадлежащим перекупщику, они не увидели.
— Так быстро? — недоверчиво сказала Алият. — Я думала, еще дней пять ждать придется…
Они ускорили шаги и, толкнув дверь строения, очутились в комнатке с низким потолком и двумя узкими, как бойницы, окнами. Перекупщик, хрупкий улыбчивый старичок, на этот раз был не в духе. Сердито посмотрев на вошедших, он буркнул ответное приветствие и, не поднимаясь с подушек, молча ткнул пальцем в сторону потертого кожаного мешка,
— Сегодня продал? — спросила Алият; с трудом поднимая мешок.
Старичок смерил ее взглядом и спесиво отвернул большой горбатый нос, под туго натянутой повязкой ставший и вовсе крючковатым.
