-- Иди, чего стоишь?! И, клянусь непознаваемостью Непознаваемого, если по пути с ней что-нибудь случиться, то к своему королю Эдуанту ты полетишь по частям!
Их встреча произошла не меньше чем через вечность. Герцогу казалось, что время издевательски кружится вокруг одной координаты, не желая двигать дальше вселенскими событиями. Причем, издевается оно именно над ним. Лишь умирающе тлел костер. Котелок, висевший над ним, давно выкипел. Охрана не издавала ни звука. Перестали палить в темноту и сами англичане. Все в округе замерло... Он сидел в своем шезлонге, стиснув голову ладонями, и ждал.
Приближающихся шагов он так и не услышал, поэтому вздрогнул от внезапного голоса:
-- Альвур!
Она стояла у входа в шатер, укутанная в черную пелеринку. Ее совсем еще юное лицо с наивным доверчивым взглядом почти не изменилось, если не сказать, что стало еще прекраснее. Красные отблески огня румянили ее щеки и сверкали в глазах маленькими ехидными светлячками. Она больше не произнесла ни звука: лишь преданно глядела и чего-то ждала, словно сомневаясь, желанна ли она здесь?
-- Фиасса... -- герцог от внезапного смущения не знал, куда ступить. -- Сожалею... эта наша встреча происходит при таких глупых обстоятельствах... Ты голодна?
Принцесса приблизилась, положила руки на его грудь и ответила совсем не то, о чем он спрашивал:
-- Поверь мне, Альвур, я всячески уговаривала отца отказаться от этой глупой войны... Ведь наши миражи так долго жили в добром соседстве!
Герцог не выдержал и начал гладить ее плечи.
-- Скажи, Фиасса, радость моя, что на него нашло?
Он млел от ее прикосновений и спрашивал о судьбоносных вещах лишь для того, чтобы услышать ее голос. Она вдруг расплакалась.
-- Альвур, это глупость... это такая глупость. Мне стыдно за своего отца. Он не злой, поверь мне, просто он...
-- Конечно, он не злой... -- ласково прошептал Оранский прямо ей над ухом. Его пальцы принялись нежно мять ее грудь, он с замедленным помрачением ума наблюдал, как в ее глазах рвется наружу страсть. Голос у обоих дрожал, тела терлись друг о друга. -- Ну разумеется, он не злой...
-- Альвур, я всеми силами пыталась тебя забыть, но я не могу... не могу...
-- Ты лучше всех... -- слова герцога уже стали огнедышащими. -- Ты лучше...
И тут он вовремя осекся. Чуть было не сказал: Жоанны. Герцог сам уже давно запутался в своем амурном трио. Мало того, что у него числились в любовницах ближайшие родственницы двух враждующих королей, он еще по-прежнему был нежен с Мари, своей законной спутницей жизни. Которую же из сих троих он любил больше, с удовольствием бы себе ответил. Если б знал...
