Вот опять этот интригующий свист, и совсем рядом в сторону ближайшего костра по траве покатился невнятный серый комок.
-- Ну-ка, глянем, что за подарки-то?
Любопытный Лот двинулся на поиски, а лейтенант краем глаза заметил, что пламя костра как-то неестественно изогнулось в сторону, будто на него дул сильный ветер, которого и в помине не было... Почти в то же мгновение раздался истерический крик. Минесс, не сообразив еще в чем дело, рванулся на помощь, но тут же в ужасе отскочил назад. То, что он увидел, дано было видеть лишь избранным. И то -- много эпох назад.
Одна рука Лота удлинилась раза в четыре и изогнулась дугой. Его тело, словно состоящее из жевательной резинки, расплющилось и принялось интенсивно укорачиваться, меняя форму до откровенного уродства. Еще несколько мгновений агонизирующее лицо издавало крик, который в последствии не то чтобы исчез, а медленно угас, как будто его источник канул в пропасть. Тело Лота продолжало искривляться, уменьшаясь на глазах. Костер превратился в тоненький ручеек огня, устремленный к точке падения "подарка". Потом все происходящее превратилось в клубок хаотичных красок и, свернувшись в точку, исчезло.
Лишь после этого Минесс почувствовал, что задыхается, потому что от ужаса забыл как дышать. Остановившееся на время сердце забилось учащенным ритмом.
Коллапсирующие снаряды! Кто бы мог подумать, что в черной вселенной еще остались чародеи, имеющие такую власть над пространственными бесами! Всем хорошо известно, что если беса довести до агонии, он свертывает вокруг себя пространство и спасается бегством в минус-бытие. Если кто-то или что-то оказалось рядом -- "спасается" вместе с ним.
А потом явилась мощнейшая ударная волна из уплотненного воздуха. Минесс еще умудрился посчитать, сколько раз его тело крутанулось в этом самом воздухе. Казалось, он не упал на землю, -- сама земля пришибла его откуда-то сбоку. За резкой болью последовала внезапная потеря чувств. То, что сержанта Лота уже не существовало, как целостного субъекта, не было никаких сомнений. Но Минесс больше испугался за себя, любимого. Тела абсолютно не чувствовалось. Он начал судорожно ощупывать его руками, проверяя, не заканчивается ли его тело шеей. Но туловище и ноги, набитые каким-то пухом вместо плоти, к мрачной радости оказались на местах. Тут весьма кстати снова заработал мозг.
Где-то в отдалении раздались еще несколько истерических возгласов. И еще несколько обреченных ушли в мир равный абсолютному нулю. Лейтенант блуждал в потемках, практически не видя собственных ног и спотыкаясь о всякий камень. И тут почти над ухом он почувствовал сопение лошади, потом властный голос всадника:
