Король выдержал паузу и тем же монотонным, дребезжащим в психике слушателей голосом продолжал:
-- Жерас должен был наследовать мой престол и стать вашим общим правителем, теперь же душа его далеко от нас. В том мире, который мы зовем Настоящим. Черная вселенная, возможно, останется лишь в его памяти. Великая Тьма! Ты свидетельница, что правителем Франзарии после меня по праву должен стать мой сын Лаудвиг. -- Король сделал пол-оборота головой и протяжно вздохнул. Никто из присутствующих не догадывался, какие внутренние усилия ему потребовались, чтобы также спокойно продолжить свою речь: -- Сьир Лаудвиг, вы готовы взять на себя бремя правления нашим миражом?
"Сьир", да еще и "Лаудвиг" даже поперхнулся от неожиданности. Столь официальный тон обращения никак не гармонировал с теми титулами, которыми король его именовал в приватной беседе, наедине. "Подонок", "вшивая свинья", "мудак протухший". Более высоких рангов лучше не называть... Поэтому он поднял слегка изумленный взгляд и ответил именно то, что от него ждали:
-- Да, оте... ваше величество.
Показалось, что сидящий напротив епископ Нельтон одобрительно кивнул головой. На самом же деле голова епископа наклонилась от собственной тяжести, а еще от однообразия и скуки всего происходящего. Яства были расставлены на столе с такой изысканностью, словно поминки и чье-то торжество вдруг соединились воедино. Отождествить же поминки с торжеством, во всяком случае вслух, и даже под религиозными силлогизмами, ни у кого не хватало смелости.
-- Сейчас я прошу нашего общего наставника, епископа Нельтона, прочитать молитву. И приступим.
Пониженной интонацией на последнем слове король дал понять, что все сказал. Он знал, что разговаривает с размалеванными манекенами, на лицах которых маску печали проще простого сменить на маску восторга, -- необходимо лишь подергать за определенный нерв. Эдвур очень многое знал. И почти все, что знал, скрывал от своих родственников и придворных. Никто из присутствующих здесь не испытывал особой привязанности к покойному. Жерас вместо уважения вызывал у всех чувство страха, ошибочно полагая, что это одно и то же. И немудрено, что если в этом зале кто-то и скорбел по-настоящему, так это, пожалуй, лишь догорающие свечи, которым тающий воск был вместо слез, а язычки огня взамен мечущейся души.
-- Приступим, -- священник вялым эхом повторил последнее слово короля.
Но дальше произошло кое-что непонятное.
