Избранное | страница 28

Ф. Энгельс

«Текли века — и позабыть пора бы…»

Текли века — и позабыть пора бы

Религию Погрома и Резни,

Когда зеленая чалма араба

Здесь заслоняла солнечные дни.

А там и ты пришел, Абдул-Гамид,

Побаловаться в каменных деревнях —

Поет зурна, и барабан гремит,

И трупы коченеют на деревьях.

«Армения! Как путь в небытиё…»

Армения! Как путь в небытиё,

Твой старый враг не покидает сцену,

Лелея за кулисами измену

И снаряжая воинство ее.

Еще тебя пометят смертным знаком,

Поволокут с проклятьем и хулой,

И поп облобызается с дашнаком,

И сын попа обнимется с муллой.

«Но кто сказал — с презренного похмелья…»

Но кто сказал — с презренного похмелья,

Что сломан меч и продырявлен щит?

Молчит провал Аргинского ущелья,

Но память у поэта не молчит.

Его звезда горит в беззвездном мраке,

И он увидит, став на перевал,

Что не подымут голову дашнаки

И будет так, как Ленин завещал.

«Армения! Бессмертен твой народ…»

Армения! Бессмертен твой народ,

Он не числом прославлен, а уменьем —

И на него глядят с недоуменьем:

Что он предвидит? Что изобретет?

В какой еще посмотрит телескоп,

Какое чудо вырастит в долине,

Через какой перемахнет окоп,

Чтоб вместе с нами ликовать в Берлине?!

«С балкона, сверху, видно было мне…»

С балкона, сверху, видно было мне,

Как на дорожке, выметенной чисто,

Стояли иностранные туристы

У памятника Павшим на Войне.

А зной плясал по черепице крыш,

И сон пришел, незримо и нежданно,

И снились мне Отвага, и Париж,

И улица Мисака Манушяна.

1964

Прощальный пир

Вступление

Поэзия! Будь на ногу легка,

Чтоб в гости ездили поэт к поэту,

Чтоб разум не сидел у камелька,

А бодро путешествовал по свету.

Быть может, в этом-то и корень зла,

Что — как признала братская беседа —

Недалеко от глупости ушла

Безрадостная мудрость домоседа[1].

Тост

1

Итак, в объятьях дружеского пира

Я стал как будто духом посмелей:

Я ловко процитировал Шекспира,

Учитывая близкий юбилей.

Не покидай меня, лихая лира,

И в грозный рог еще вина налей,

Прибавь мне сил и выдумки для тоста,

Которым здесь блеснуть не так-то просто.

2

«Друзья мои! Как будто с колыбели

Я с вами связан в сумраке времен.

Пусть с нами нет могучего Орбели,

Иосифа Абгаровича, он

Всегда следил, чтоб мы не оробели

И свято чтили божеский закон:

Чтобы никто на донышке стакана

Не оставлял ни капли «Еревана».

3

И он учил, что у судьбы-злодейки

Ты должен вырвать, хоть из-под земли,

Зачем богатство? — только три копейки

И первая копейка — для семьи,

Вторая — для совсем другой семейки,

Где празднуют товарищи твои,

Ну, а поскольку есть и свет и тень,

Перейти на страницу 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55