Стэгг вышел на балкон, опоясывавший весь второй этаж. Кальторп вытянул руку по направлению к зданию за пышным садом во дворе Белого Дома.
— Видишь огромное здание со статуей женщины над ним? Это Колумбия — Великая Седая Мать, присматривающая за своим народом и оберегающая его. Для нас — ее людей, наших потомков — живая вездесущая сила, ведущая народ к его предназначению. И ведет она безжалостно. Любой, вставший у нее на пути, будет растоптан — раньше или позже.
— Я обратил внимание на этот храм сразу же, — заметил Стэгг. — Мы шли мимо него в Белый Дом. Помнишь, как Сарвант чуть не умер от стыда, когда увидел фрески на стенках?!
— А какое твое мнение?
Стэгг слегка покраснел.
— Я считаю себя закаленным, но эти фрески! Возмутительные, непристойные, абсолютная порнография! И украшают место, предназначенное для поклонения.
Кальторп покачал головой.
— Отнюдь нет. Мне довелось быть на двух богослужениях. Достоинство и красота — ничего более. Государственная религия — культ плодородия, и этим скульпторы иллюстрируют различные мифы. Их смысл, не предать забвению то, что когда-то человек в своей ужасной гордыне едва не уничтожил Землю. Он и его наука, вкупе с высокомерием, нарушили равновесие Природы. Но теперь оно восстанавливается, а человек должен сохранять смирение, работать рука об руку с Природой, которая является живой Богиней, чьи дочери совокупляются с Героями. Богиня и Герои, изображенные на стенах, своими позами отображают важность поклонения Природе и Плодородию.
— Так ли? Тут есть такие позы, в которых вряд ли можно кого-то оплодотворить.
Кальторп засмеялся.
— Колумбия — также и богиня эротической любви.
— Мне все время кажется, — сказал Стэгг, — ты хочешь рассказать о чем-то важном. Но все ходишь вокруг да около. Видно, чувствуешь, что мне может и не понравиться.
В комнате, откуда они вышли мелодично звякнул гонг. Стэгг, а за ним и доктор, поспешно вернулись — и навстречу им приветственно грянул оркестр. Барабаны и трубы. И музыканты — жрецы, капелла Джорджтаунского университета. Рослые, упитанные, оскопившие себя во имя служения Богине (а равно и ради пожизненных почестей и привилегий), они сверкали пестрыми женскими одеяниями: блузами с длинными рукавами и высокими воротниками, юбками до колен.
За ними шел мужчина — Джон — Ячменное Зерно. Впрочем, это имя было лишь титулом; подлинного имени и истинного положения “Джона” в обществе Стэгг не знал. Обитал “Джон” в Белом Доме на третьем этаже и имел какое-то отношение к административному управлению страной. Функции его отдаленно напоминали работу премьер-министра в древней Англии.
