Долго бродить по лесу еще не значит много видеть. Наши знания тропиков были скудны и опыт мал, поэтому мы решили пополнить то и другое с помощью индейцев и наняли двух акавайо, работавших на станции, сопровождать нас в экскурсиях. Их острые глаза быстрее наших замечали мелких животных, они знали лес, как свой дом, и могли сказать нам, что вот к этому дереву, усыпанному цветами, скорее всего, прилетят колибри, а к тому, увешанному плодами, наверняка устремится стая попугаев или отряд обезьян.
Но первый большой успех пришел к нам благодаря Джеку. Мы бродили по лесу недалеко от самолетной площадки. Пробиваясь сквозь заросли колючих лиан, мы остановились передохнуть под мощным деревом. С его ветвей высоко над нами неподвижно свисали толстые перекрученные лианы. Если бы мы, обладая машиной времени, могли превратить годы роста лиан в минуты, то увидели бы, как, крутясь и извиваясь, они мертвой хваткой сжимают самих себя и деревья, на которых они висят. Джек взглянул на эти кущи.
— Есть там что-то или мне чудится? — спросил он как бы невзначай.
Я ничего такого не видел. Джек стал «наводить» мой взгляд, и, в конце концов, я заметил то, на что смотрел он: какую-то серую округлость, висевшую вверх тормашками на лиане. Это был ленивец.
Ленивцы не способны на быстрое движение. Во всяком случае, нам нечего было опасаться, что это существо вдруг взметнется и за две секунды исчезнет в недоступной высоте крон. У нас было достаточно времени, чтобы договориться, что Чарльзу полагается снимать операцию поимки, что Джеку его недавнее падение, еще ощущавшееся его ребрами, дает право воздержаться от напряжений и что поэтому лезть на дерево и спускать это загадочное существо предстоит мне.
Подъем был несложным благодаря густо свисающим лианам. Ленивец заметил мое приближение и медленно, с отчаянием принялся ползти, перебирая лапами, вверх по лиане. Двигался он так, что мне не стоило никакого труда догнать его, и я настиг беглеца примерно в двенадцати метрах от земли.
Ленивец, оказавшийся размером с крупную овчарку, висел вниз головой и изучал меня с выражением невыразимой скорби на волосатой физиономии. Он медленно открыл рот, демонстрируя черные, лишенные эмали зубы, и совершил все, на что был способен, чтобы напугать меня, а именно издал свой самый могучий крик — слабое бронхиальное сопение. Я протянул руку, и в ответ на это ленивец сделал медленный и неуклюжий выпад передней лапой в мою сторону. Я отодвинул руку, а мой противник слабо мигнул, удивившись, что ему не удалось поразить меня.
