— Я только хотел спросить… Может быть, нам начать с расположения вашей переписки в хронологическом порядке? Так будет в дальнейшем легче вести поиск.
Генри решительно воспротивился даже намекам Марка на компьютерный вариант:
— Нет-нет, мой мальчик, никаких экранов. Только на бумаге. Я привык работать с листом бумаги.
Марк был сама уступчивость.
— Конечно-конечно, я вас понимаю. Мы составим старую добрую картотеку с перекрестными ссылками на папки. Если бы вы знали, как это будет удобно. Но только все надо делать не спеша и тщательно. Когда работаешь с таким обширным и разнообразным архивом, нужно быть очень внимательным, чтобы ничего не упустить.
Генри мурлыкал от удовольствия. Роуз, принося отпечатанные письма на подпись, в сердцах швыряла их на стол.
Марк был очень доволен своей новой работой. Утра в Лэнсдейл-Гарденс питали его дневные занятия диссертацией, помогали шлифовать тезисы для вполне вероятной публикации. Возможно, это будет монография, предваренная парой статей, чтобы возбудить интерес, заявить о себе как о перспективном ученом в области шотландского Просвещения. Составлять же каталог переписки и других бумаг Генри можно было очень неспешно. Старик, судя по всему, был счастлив уже тем, что ему оказывают внимание. Требовалось лишь более-менее регулярно умасливать его да еще выработать в себе способность к избирательной глухоте, когда Генри переходил в мемуарный режим. «Спасибо, я уже знаю о Исайе Берлине и Морисе Боура». Хотя на всякий пожарный случай стоило все же слушать вполуха — никогда не знаешь, что там еще выскочит.
Марк был прирожденный оппортунист. Все, чего он добился до сих пор, было результатом сочетания врожденных способностей, прилежания и умения не пропустить подходящий момент. В мир телевидения он проник после того, как Делия Каннинг пришла на встречу, организованную в его колледже. Он тогда как раз дописывал диплом. Марк воспользовался случаем, подошел после встречи и выразил свое восхищение. Мол, ее яркий рассказ о документальном кино произвел на него огромное впечатление, и так далее, и тому подобное. Он увивался вокруг нее, пока не убедился, что тоже произвел впечатление.
Потом благодаря Делии Марк вышел на Генри Питерса. Делия больше не представляла для него интереса, но некоторое время была полезна.
Марк обнаружил, что бумаги Генри — настоящая свалка сплетен и закулисной возни в академических кругах вперемежку с подобным же материалом из политической среды. Все это пересыпано вполне серьезными документами: заметками, статьями и набросками статей, списками литературы и конспектами. В этой куче барахтались люди — имена, имена, имена. Студенты, коллеги, друзья, враги, люди, занимавшие высокие посты и стремившиеся к таковым, все те, с кем Генри в тот или иной период жизни обменялся комплиментами или оскорблениями, а то и просто распил несколько бутылок кларета. С ними со всеми, живыми или мертвыми, надо было наконец разобраться.
