— Да, — устало произнесла Мэрион.
— Лорд главный судья — мой бывший студент. Я мог бы замолвить за тебя словечко.
Мэрион ответила, что вряд ли это дело уровня главного судьи.
— Я все сделаю, дядя Генри. Как-нибудь. В конце концов все уладится.
— Мы с тобой — жертвы обстоятельств, — сокрушался Генри. — Я никогда не доверял мимолетным знакомым ни в личной жизни, ни в делах. Все эти случайности всегда только вредили истории. А вот и Корри. Это ведь рисовый пудинг, я не ошибся? Отлично! От случайностей все всегда идет наперекосяк. Непредвиденное происшествие, внезапная смерть — не будь таких вещей, история двигалась бы плавно и гладко. Не случись той манчестерской неудачи — мы с тобой были бы осторожнее.
«Я-то всегда осторожна, — со злостью подумала Мэрион. — Дядя Генри хоть когда-нибудь живет в реальном мире?»
— Да, немножко, совсем чуть-чуть, спасибо, Корри. Десерт бесподобен, но я уже и так слишком много съел. Однако оказывается, что из случайностей все же можно извлечь какую-то пользу. Взять хотя бы этого мальчика, как там его… кажется, Марк. Он работал на эту Каннинг, но, насколько я понимаю, решил уйти от нее. Был у меня на днях. Кажется, намерен сделать мне одно многообещающее предложение.
Марк приехал утром и сразу принялся налаживать отношения с Роуз.
— Да, кофе — это замечательно! Как мило с вашей стороны! Но только если лорд Питерс тоже будет. Какая очаровательная комната с собственной неповторимой атмосферой. Мне она еще в первый раз ужасно понравилась. Это книги создают атмосферу, не правда ли?
Никто никогда не называл кабинет Генри очаровательным. Польщенный ученый провел для Марка целую экскурсию: инскрипты, клеймо Джиллрея, бюст Уолпола. Роуз ушла варить кофе, составив себе впечатление о Марке.
«Своего не упустит, — подумала она. — Пока непонятно, что ему здесь надо, но мы, без сомнения, это скоро узнаем».
Марк, по правде говоря, и сам пока не до конца понимал, что ему здесь надо. Его изначальный энтузиазм насчет проекта об отцах истории несколько увял после разговора с предполагаемым продюсером, который не проявил к этой идее ни малейшего интереса. Марк был не из тех, кто тратит время на сомнительные проекты. Он уже подумывал о том, чтобы послать телевидение подальше и вернуться к академической карьере. Сначала он хотел отменить встречу с Генри, но потом какой-то инстинкт подсказал ему, что сохранить это знакомство полезно.
Осмотревшись в кабинете Генри, в котором вновь проснулось презрение к средствам массовой информации, Марк понял, что хозяин дома — далеко не нищий. Это был чисто академический интерес. Марку не важны были деньги ради них самих, только в качестве ступеньки к тому, чего он хотел, — сделать себе имя в университетской среде.
