— Надо избавляться, — лениво протянула Рэйко.
— От чего? — спросила я.
Рэйко достала из кармана школьного платья сигареты и закурила тут же на скамейке парка, совершенно не опасаясь, что ее может кто-то увидеть.
— Я имею в виду, если ты еще девственница. Ну, то есть, если предположить, что ты еще девственница, то от этого надо избавляться как можно скорее. Такие вещи на потом не берегут. Хотя, конечно, ты это и сама прекрасно понимаешь…
— Ты по своему опыту судишь?
— Как тебе сказать… Давай тоже оставим это твоему воображению.
Некоторое время мы любовались закатом в увядающем осеннем парке.
— Послушай, Рэйко, — сказала я, рассеянно провожая взглядом выпущенное ею облачко сигаретного дыма, — тебе в последнее время хотелось умереть?
— Постоянно. Только пока ты думаешь о смерти, ты не умрешь. Самое опасное, когда думаешь, думаешь… и потом уже никаких других мыслей не остается. Так что я вроде из последних сил держусь. Пока я еще могу об этом думать.
— То есть когда-нибудь снова наступит момент, когда ни о чем другом ты думать не сможешь?
— Может быть и наступит. Откуда же мне знать. Кстати, знаешь что? Я придумала новый способ умереть. Уходишь зимой в горы. В своей самой лучшей одежде поднимаешься на вершину. Там отпиваешь три глотка виски, а потом, как обычно, жуешь Гиминал или Броварин, пока во рту не станет сладко, и засыпаешь тут же, в снегу. Понимаешь, к чему я клоню? В этом случае твое тело сохранится красивым. Ну, разумеется, при условии, что его найдут до весны, пока снег не растает.
— Ты хочешь оставаться красивой даже после смерти?
— Конечно! Любая настоящая женщина этого хочет, покуда есть кому себя показывать, разве не так?
— Понятно. А твой молодой человек посмотрит на твое красивое мертвое лицо и начнет раскаиваться. И нести ему на себе этот крест всю оставшуюся жизнь. Вот такая изощренная месть в духе Рэйко.
Рэйко слегка покраснела и взглянула на меня.
— Какая-то ты сегодня больно въедливая.
— Тебе неприятно?
— Нет, мне все равно. Просто ты слишком хорошо меня знаешь. Так что даже противно…
Кончиком желтоватого ногтя Рэйко стряхнула пепел на землю и чуть лукаво спросила:
— Кстати, Кёко, у тебя ведь вроде парень завелся?
Я ответила уклончивой улыбкой, вытащила из ее пачки сигарету и закурила.
— Я не хочу спрашивать у тебя, кто это, и тому подобные бестактные вещи… — продолжала Рэйко. — Но в последнее время ты стала такой… женственной! Прямо сияешь вся.
— Женственной? В каком смысле?
