Я сердито фыркнула носом:
— А тебе-то какое до всего этого дело? И если уж на то пошло, комитет за отмену формы я не бросала.
— То есть ты хочешь сказать, что пока руки не умываешь? Несмотря на бурную личную жизнь… — Т. засмеялся неприятным клокочущим смехом и бросил на Ватару полный нахальства взгляд. — А то многие люди страшно расстроятся, если узнают, что Кёко Нома оставила движение, потому что влюбилась. Даже в универе Тохоку есть куча чуваков, которые просто мечтают тебя переманить.
— Ты бы выбирал выражения! Переманить… Они что, вербовщики из актерского агентства?
— Да, ладно тебе. Я просто хотел сказать, хоть еще и рановато, что перед двадцать первым октября[33] каждую субботу в парке Котодай будут проходить фолк-фестивали. Это будет похлеще, чем все, что ты видела раньше. Так что заглядывай. И, кстати, насчет самого двадцать первого нам надо с вами, старшеклассниками, кое о чем посоветоваться.
— Хорошо, — сказала я и отвесила ему легкий прощальный поклон, стараясь, чтобы это выглядело как можно более формально. — Ну давай, пока.
Все с тем же глупым выражением лица Т. рассеянно посмотрел на меня. Я повернулась к нему спиной и, взяв Ватару под руку, пошла дальше. Спиной я ощущала до боли пронизывающий взгляд Т., но оглядываться не стала. Этот тип всегда горел нездоровым любопытством к тому, кто из участников движения с кем сошелся и с кем разошелся. Да и слухи о занятиях сексом в забаррикадированных университетах тоже большей частью распространял именно он, и делал это весьма правдоподобно. Несколько раз, когда мы с К., как два шаловливых щенка, гуляли по городу, Т., завидев нас с другой стороны улицы, начинал издавать непристойные возгласы. Сейчас мне стало противно от одной мысли о том, какие гадости начнет он теперь рассказывать про меня и Ватару.
— Аты у нас, оказывается, знаменитость, — удивленно произнес Ватару. — Да еще и всеобщая любимица.
— Стоит девушке начать заниматься подобными делами, — я постаралась изобразить улыбку, — как некоторые не слишком умные мужчины сразу начинают разговаривать с ней самым бесцеремонным тоном. Это не только про меня. Все через это проходят.
Про себя я жутко сердилась на Т., но мне совсем не хотелось посвящать Ватару в подробности разных не слишком приятных событий, связанных со стачечной деятельностью. Для этого у меня имелось немало других собеседников. А с Ватару я об этом говорить не хотела. Я чувствовала, что есть огромное количество других тем, которые мне непременно нужно обсудить с этим человеком.
