По моей просьбе тетка завесила это окно плотными шторами. Причину я ей объяснять не стала.
В общем, так начался мой последний школьный год. Каждое утро я вставала вовремя и отправлялась в школу, а вечером возвращалась к тетке, как и было велено, не позже семи часов. Правда, при этом я почти никогда не высиживала положенные шесть уроков. Примерно раз в три дня мы с закадычными подругами Джули и Рэйко, заранее сговорившись, уходили из школы пораньше.
«Уйти пораньше», разумеется, не означало написать соответствующее прошение на имя классного руководителя и тихо вернуться домой. С нами, самыми трудными ученицами во всей школе, чьи имена, как я полагаю, были занесены в черный список городского комитета образования, даже при честном соблюдении всех формальностей никто и разговаривать бы не стал.
На самом деле это означало попросту сбежать с уроков. Наша школа, прямо как какая-нибудь тюрьма, сзади упиралась в невысокую гору, так что войти и выйти из нее можно было только через одну дверь. К тому же путь за пределы школы лежал мимо окна учительской, где всегда сидела пара церберов, которых невозможно было миновать незамеченным, даже согнувшись в три погибели.
Убежать из школы можно было только одним способом: вскарабкаться на гору позади школьного здания и по ее гребню дойти до дороги, по которой ходили автобусы. Не обращая внимания на задравшиеся юбки, мы, подобно скалолазам, взбирались вверх по заросшему травой склону. Рэйко, самая неспортивная из нашей троицы, каждый раз карабкаясь на гору, начинала издавать тонкие протяжные стоны, по звуку напоминавшие голоса маленьких девочек из театра Кабуки. Нам с Джули приходилось тянуть ее за руки, только бы она не кричала.
До автобусной остановки мы добирались минут за двадцать, а то и больше. После этого хлопали друг друга по юбкам, чтобы отряхнуть приставшие к форме сухие травинки и кусочки земли, и садились в автобус, который всегда приходил полупустым. Мы плюхались на последнее сиденье и пронзительным визгом отмечали успешный побег из ада.
Наши одноклассники хранили молчание, даже тайком ничего не сообщая учителям. Наверное, они просто находили в этом очередное развлечение. Среди них были как те, кто помогал нам устраивать побеги, так и те, кто держал пари, как скоро нас вызовут к учителю и отстранят от занятий.
В ту пору мы из кожи вон лезли, чтобы совершить нечто такое, на что другие не способны. Многих приводил в возмущение наш ребяческий героизм, зато уж скучать мы им точно не давали. Это я с уверенностью могу заявить даже сейчас.
