— Чч-честно, — счастливо сказал Гуга. — Тты больше нь-не сердишься. Ть-тебе лучше.
— Я не хочу! — Камелия дернула веревку еще раз — и остановилась.
Черное дождевое стекло из-под пут неторопливо разлилось по телу Гуги, превращая его в статую из чистого льда — воды — тумана… То, что было живым теплым телом, растеклось в руках Камелии холодной водой и ушло в землю.
Камелия, горячая и полная до краев последней Гугиной радостью, как свежей кровью, медленно опустилась в снежную кашу, прижимая мокрые руки ко рту.
— Дура я, дура, — прошептала она.
