И Иван подал отцу Николаю пальто, поздоровался с выглянувшей из комнаты матушкой, перекрестился и еще раз перекрестился и успокоился.
В подъезде Грина воняло кошками и перегаром. На его лестничной площадке опрокинулась банка с хабариками. Серый свет лежал на бетоне бледными квадратами. Ивану отчего-то снова стало не по себе.
Батя подошел к двери в квартиру Грина и позвонил. Звонок гулко продребезжал в пустоте. Батя позвонил еще и еще раз. За дверью не было слышно решительно ничего.
— Он не собирался уходить? — спросил батя.
— Не знаю, — сказал Иван, холодея. — Он был очень странный. Я не знаю, что он собирался. Обычно он спал днем, если не работал. Сегодня у него выходной.
— А ты его рабочий телефон знаешь?
— Сейчас, — Иван полез в записную книжку мобильника. — Сейчас.
— Жаль, что у него самого нет переносного телефона.
— Жаль… Алло… здравствуйте… А Илья Гринев сегодня работает? А когда? Извините, спасибо… Нет, отец Николай, — сказал Иван, засовывая мобильник в карман. — Он не работает сегодня. И вообще, вчера вечером звонил и попросил неделю за свой счет.
— Совсем плохо дело… А ключ, ты говоришь, он забрал?
— Забрал…
— И что ты предлагаешь?
— Я не знаю… мне что-то…
— Да уж, — батя оперся о дверь, и дверь неожиданно распахнулась под его весом настежь.
Иван чуть не закричал. Отец Николай перекрестился и шагнул в квартиру.
Уже из коридора, в открытую комнатную дверь они оба увидели Грина.
Грин лежал на полу лицом вниз, в тельняшке, закатанных штанах и босой. В комнате был тот сухой казарменный порядок, какой всегда был в комнате Грина.
Иван кинулся вперед, рухнул на колени, потянул Грина за плечо. Отяжелевшее тело перевернулось, будто нехотя — и Иван увидел его лицо, белое и спокойное, на котором померещилась надменная и ироническая полуулыбка.
После похорон Грина Иван неделю пил.
Мир вокруг постепенно просыпался, будто тело Грина отогрело землю; пошли теплые дожди, деревья стояли в зеленом дыму и молодая трава поднялась так быстро, будто устала дожидаться. Весна по-прежнему оставалась пасмурной и холодной, но уже не было ощущения, что лето никогда не наступит. А Грина не было.
Квартиру Грина забрала его тетка со своим мужем — и они вдвоем выкинули на ближайшую помойку гриново барахло — обшарпанный шкаф, книги, армейскую койку… Иван глядел, как дождь течет на оголенные пружины — и ему хотелось плакать, пить и бить кулаком по бетонной ограде.
«Беретта» Грина, обоймы с серебряными пулями, нож, могильный заступ и фляга — все, что осталось у Ивана. На эти вещи гринова родня не претендовала. Пистолет, заряженный серебром, Иван всюду таскал с собой даже при свете дня. На любые могущие образоваться проблемы с властями ему было наплевать.
