Иван слова не мог вымолвить в свое оправдание. Грин взглянул на второй труп.
— Постарше, но тоже малолетка.
— Откуда ты знаешь? — спросил Иван сипло.
— Волосы чуток поседели, видишь, а лицо мало изменилось. Когда они старые, то иногда вообще в прах рассыпаются, а иногда седеют и сморщиваются. Этому — лет сорок пять — пятьдесят, не больше. А девка вообще свежачок. Не пуганная. Они не все так легко даются, не надейся.
Грин в один взмах отсек голову и парню. Иван снова увидел, как прошла судорога по телу мертвеца.
— Готовы, — сказал Грин. — Хорошо. Больше, чем по двое, они никогда не тусуются.
— Почему? — спросил Иван машинально.
— Сложно сказать. Они обычно ходят парами, обычно — один помладше, второй — постарше. Я думаю, это старший младшего кусает, убивает и превращает в нежить. Но почему так — Бог весть, — Грин усмехнулся. — Вроде учителя с учеником. Я так думаю. Постой с ними, я подгоню машину.
— Как же?
Иван представил себя в чужом дворе наедине с трупами — и его передернуло.
— Не ссы, малек, — сказал Грин. — У них чутье. Тут вряд ли кто-нибудь живой поблизости. Они не охотились, просто гуляли, а гуляют они в местах безлюдных.
— Почему ты решил, что гуляли?
— Не принюхивались. Девка слишком спокойно выскочила. Ну все, я ушел, — сказал Грин и действительно ушел в подворотню, на улицу, где они оставили автомобиль.
Иван остался во дворе. Тусклый фонарь освещал черные пятна вокруг трупов на утоптанном снегу.
«У них кровь черная, — думал Иван отрешенно. — Как тушь. Черная и блестит. Какой бред, — Иван рассеянно огляделся и остановил взгляд на голове, валяющейся в стороне от тела. Срез шеи казался совсем черным и глянцевитым, как битум на изломе. — У них нет костей? Что у них внутри?»
Иван затрясло от этой мысли. Почему-то это было так ужасно, что он едва удержал ноги на месте.
Послышался гул мотора и шелест шин. Иван дернулся, но сообразил, что это машина Грина, и отошел в сторонку. Раздолбанная рыжая «копейка» причалила к поребрику. В свете фар мостовая, снег, заляпанный черным, кусок газонной ограды, безголовые тела, головы, валяющиеся в грязи, сделались похожи на декорации к дикому спектаклю.
Грин вышел из машины и открыл багажник.
— Помоги их засунуть, — сказал он таким тоном, будто просил помочь погрузить мешок картошки. — В салон лучше не надо — во-первых, заметно, а во-вторых, потом ужасно воняет падалью. Они разлагаются моментом.
— Зачем их засовывать? — пробормотал Иван, досадуя про себя собственной тупости.
